Грубо прервав его, Барт возбужденно спросил:
— А есть у тебя линзы, белые линзы? И сможешь ты глядеть сквозь них? Я видел вас с Мелоди в прошлом году в Нью-Йорке, и уже от оркестровой ямы ты в них выглядел совсем слепым!
Нахмурившись от неожиданного вопроса, Джори недоумевающе посмотрел на Барта:
— Да… У меня с собой эти контактные линзы… — медленно проговорил он. — Где бы я ни оказался на гастролях, обязательно кто-нибудь попросит исполнить роль Самсона, поэтому я вожу эти линзы с собой>1. А я и не знал, что ты такой ценитель балета.
Барт рассмеялся и дружески хлопнул Джори по спине, как будто они и не спорили никогда. Джори даже покачнулся от силы его удара.
— Балеты в большинстве своем глупы и скучны, но этот пришелся мне по душе. Самсон — великий герой, и я восхищаюсь им. А ты, братишка, необыкновенно исполняешь эту роль. Ты кажешься таким могучим… Пожалуй, это единственный балет, который меня по-настоящему взволновал.
Я не прислушивалась к словам Барта. Я смотрела на Джоэла, который, согнувшись, стоял неподалеку. Мускулы его лица возле губ как-то спазматически дергались, казалось, он собирается улыбнуться или засмеяться. Внезапно я почувствовала, что не хочу, чтобы Джори и Синди танцевали в этом специфическом балете, в нем так много грубых сцен. Это идея Барта… Разве не он утверждал, что опера — это только музыка, а вот балет, по его мнению, дает более чувственное восприятие.
Всю ночь я думала, как уговорить Барта отказаться от постановки этого спектакля.
Его и ребенком было нелегко остановить… А теперь, когда он стал мужчиной… Наверно, ничего не выйдет. Но попытаться я хотела.
На следующее утро я рано встала и выбежала во двор, чтобы перехватить Барта прежде, чем он уедет. Он выслушал меня с неудовольствием и отказался изменить программу вечера.
— Я уже не могу этого сделать, даже если бы захотел. Я заказал театральные костюмы, декорации и весь реквизит. Если я что-то отменю, то сейчас уже слишком поздно планировать другой балет. Кроме того, ведь Джори не возражает, чего же ты беспокоишься?
Как ему объяснить, что какой-то слабый интуитивный голос внутри меня подсказывал, что такой спектакль недопустимо ставить в этом месте, где столько лет мы, дети, были в заключении, где рядом могилы Малькольма и его жены — такая музыка не должна достигнуть их мертвых ушей.
Джори и Синди тренировались и репетировали ночь и день; оба были охвачены волнением от совместной работы, и Джори находил, что Синди вполне справляется. Она, конечно, была не такой хорошей балериной, как Мелоди, но танцевала более чем удовлетворительно. Ее волосы были подняты и уложены в классическом балетном стиле, и это очень шло ей.