— Мы были дружны в Швеции. Пихт сумел оказать там партии, вернее гестапо, ценную услугу. Я участвовал в этой операции, и мы сблизились. Он исключительно приятный в общении человек. С теми, кто ему полезен. С посторонними и подчиненными он резок, пожалуй, даже нагл. Наглость импонирует некоторым политикам. Как развязность дамам.
— Он награжден за Швецию? — покачиваясь с пяток на носки, спросил Регенбах.
— Нет. После Швеции он был принят Гиммлером. Вознаграждение, видимо, приобрело неофициальный характер. Затем он воевал в Испании в легионе «Кондор». Там и удостоен Железного креста.
— Храбро воевал?
— Не видел. Я ведь в боях не участвовал. По их словам, все они орлы.
— Женат?
— Холост.
— Родители живы?
— Воспитанник сиротского дома в Бремене.
— С Удетом он познакомился в Испании?
— Нет. В Стокгольме. Они вместе выступали. Удет ввел его в клуб Лилиенталя.
— Он хороший летчик?
— Его хвалил Вайдеман.
Эви засмеялся.
— Лоялен?
— Он, безусловно, предан партии. Обязан ей всей своей карьерой. И характер у него истинного наци. Ницшеанский тип, если хотите. Обожает фюрера и поклоняется ему. На мой взгляд, искренне. А почему бы нет?
Эви не ответил. Раскрыв синий коленкоровый блокнот, он проглядывал сделанные записи.
— Вы заметили, Зигфрид, как ловко он топит Хейнкеля? Хейнкеля не любит Гиммлер.
— Вы считаете…
— Я спрашиваю вас.
— Ну что ж, коль скоро он не работает на нас, должен же он на кого-то работать? Ведь кто-то приставил его к Удету. Возможно, гестапо.
— Вы мудры, Зигфрид. Но ведь он мог бы работать и на нас? Не правда ли? Как часто вы с ним встречаетесь?
— У нас мало общих знакомых.
— Напрасно, Коссовски. Таких людей не следует выпускать из поля зрения.
* * *
Рано утром на имперский испытательный аэродром в Рехлине приехали Гитлер, Геринг, генерал Удет. Гитлер был в легком кремовом мундире без галстука и нацистской нарукавной повязки. В этот день состоялся полет одного из первых в мире реактивных истребителей — «хейнкеля-176». Истребитель поразил Гитлера своим видом. Он был очень мал. Гитлер с сомнением потрогал крылья.
— Какой размах?
— Пять метров, — ответил Хейнкель.
— Фюзеляж?
— Всего восемьдесят сантиметров.
— Как же уместится летчик?
— Ему в кабине вполне удобно. — Хейнкель кивнул пилоту-испытателю Варзицу, и тот, откинув фонарь, сел в кабину.
У этого самолета-малютки не было винта.
— Вы надеетесь, эта штука полетит? — спросил Гитлер, отходя от самолета.
Свист и грохот запущенного двигателя заглушили ответ. Из хвоста вырвалось длинное белое пламя. Самолет помчался по бетонке…
Через минуту запас топлива и окислителя кончился. Самолет остановился посреди аэродрома, его отбуксировали в ангар.