У основания винтовой лестницы на каменном полу лежал Сергей Баруздин. То есть на полу лежали его голова и плечи, ноги находились на нижних ступеньках лестницы.
Вся поза Сергея была неестественной и неудобной, живые люди так не лежат. Голова его была неловко вывернута, а глаза были широко открыты, они не мигая смотрели куда-то вверх, куда не смотрят глаза живых. Но самое главное, самое несомненное и очевидное – на каменном полу под головой Сергея расплылась небольшая темная лужа, которая не могла быть ничем, кроме крови. И от этой же крови волосы Сергея слиплись и потемнели.
– Он... он умер? – проговорила Марианна Васильевна, которая, несколько осмелев, вошла в обсерваторию следом за Надеждой и теперь стояла у нее за спиной, тяжело дыша и громко всхлипывая.
– Кажется, да... – ответила Надежда Николаевна едва слышно. Почему-то громко говорить в этой комнате она боялась. – Кажется, да... но надо проверить...
Она опустилась рядом с Сергеем на колени, сначала нашла его запястье, попыталась нащупать пульс – и не смогла. Тогда она попробовала найти его на шее Сергея – но там тоже ничего не билось.
– Умер, – повторила Надежда страшное слово, поднимаясь с колен, и шагнула к выходу. – Надо вызвать милицию... ну и врача, на всякий случай...
Как только появилась возможность каких-то реальных действий, Марианна Васильевна ожила. Она устремилась к дому – возможно, просто для того, чтобы оказаться подальше от этого страшного места. Надежда хотела остаться возле Сергея, но передумала и направилась следом за домоправительницей.
Однако не успела сделать и нескольких шагов: кусты раздвинулись, и на дорожке появилось инвалидное кресло. В нем восседал Петр Афанасьевич. На лице его было выражение удивления и интереса.
– Кто-то кричал? – строго спросил он Надежду. – Надеюсь, не вы? На вас это совершенно не похоже!
– Это не я, это Марианна Васильевна! – Надежда махнула рукой в сторону дома.
– Вроде бы у нас в доме была только одна кошка! – насмешливо проговорил старик. – И по этому поводу уже кричали утром...
– Какая кошка! – выдохнула Надежда и повернулась лицом к обсерватории. – Сергей...
– Сергей? – переспросил Петр Афанасьевич, и лицо его вытянулось. – Что – Сергей?
– Кажется, он упал с лестницы и разбил голову...
– Что?! – Лицо старика посерело. – Вы... вы не шутите?
– Бог с вами, разве такими вещами шутят?
– Но он... он жив?
– Боюсь, что нет... – проговорила Надежда. – Конечно, я не врач, но насколько я могу судить...
Петр Афанасьевич задышал часто и неровно, схватился рукой за сердце. Губы его начали синеть.