Как она определила по звуку, крик донесся из комнаты Петра Афанасьевича.
Дверь этой комнаты была приоткрыта, и Надежда ворвалась туда без стука и без лишних вопросов.
Первое, что она увидела, вбежав в комнату, – рассыпавшиеся по полу сырники и булочки и Марианну Васильевну, которая ползала по полу, собирая их и вытирая слезы куском бумажного полотенца.
– Что случилось... – выпалила Надежда, переведя дыхание, и подняла глаза.
Петр Афанасьевич полулежал в постели. Нижняя челюсть его отвисла, по подбородку стекала слюна. Полуоткрытые глаза смотрели вперед без всякого выражения.
– Умер... умер он... – прорыдала Марианна Васильевна и неловко поднялась на ноги. – Видно, не перенес... переживал сильно из-за смерти Сергея Степановича...
– Да, сердце у него было больное... – Надежда Николаевна подошла к постели, с опаской дотронулась до руки старика – хотела проверить пульс, но тут же отшатнулась: рука Петра Афанасьевича уже остыла, так что ни о каком пульсе и речи быть не могло.
– Умер... – подтвердила Надежда мрачно. – Уже несколько часов, как умер.
– Хотел, видно, лекарство свое принять, да не смог, сил не хватило... – Марианна Васильевна показала на пузырек, валявшийся поверх одеяла возле левой руки покойника.
– Лекарство, говорите? – Надежда склонилась над постелью, уставилась на стеклянный пузырек.
Он был почти пуст, на дне белела единственная таблетка.
А ведь вчера, когда Надежда подала Петру Афанасьевичу лекарство, этот пузырек был почти полон!
Не мог же старик за один день использовать целый пузырек лекарства...
Надежда осмотрела постель, наклонилась и поискала на полу – возможно, Петр Афанасьевич просто рассыпал таблетки.
Но ни на полу, ни на одеяле таблеток не было.
– Странно... – протянула Надежда. – А вы когда его в последний раз видели?
Выяснилось, что видела Марианна Васильевна Петра Афанасьевича вчера в одиннадцатом часу вечера, когда приносила ему на ночь отвар из трав.
– Ромашка, мелисса, – пояснила она, – иногда душицы добавляю, у Павла на грядках все растет. Перед сном хорошо такой отвар пить, очень успокаивает. Петр Афанасьевич в нормальном виде был, как раз ложиться собирался, ни на что не жаловался.
Надежда взглянула на столик перед кроватью – он был пуст. Она поискала под столом и под кроватью – не было ни стакана, ни осколков.
В это время за окном раздался звук подъехавшей машины, и с первого этажа донеслись озабоченные голоса.
– Опять этот капитан милицейский заявился! – тяжело вздохнула Марианна Васильевна. – Будет всюду ходить, нос свой совать... и без него-то тошно!