Скеннер изумленно уставился вниз.
— Что все это означает?
— Ничего не понимаю, — честно призналась я, не зная, что делать дальше: бежать или оставаться на месте. — А как вы думаете?
— Я не знаю. Вы всегда пытаетесь проникнуть в мысли капитана Кирка.
Поэтому именно вы должны, мне все объяснить. Кто послал сюда кабанов?
Может, это дело рук капитана?
— Может быть.
— Если вы отдадите приказ, то…
— Да, возможно, нам уже надо идти.
— Но вдруг капитан здесь ни при чем?
— Тогда что же все это означает?
— Если вы уверены, тогда надо идти.
— Да. Идем.
И мы пошли. Отвлекающий маневр есть отвлекающий маневр. А сотня аргелийских оленей — неплохой отвлекающий фактор, Наемники, действительно, оказались втянутыми в происходившие события.
Они кричали друг на друга, каждый хотел стать лидером, высказывались мысли о необходимости какой-то облавы. К моменту, когда мы со Скеннером добрались до двери, сирены и прожекторы довели оленей до окончательного безумия, что отвлекло на себя всю охрану, и мы без труда проскользнули через двери, а затем плотно закрыли их за собой на засов.
Над нами повисла напряженная тишина. Я ощутила нервную дрожь от ожидания неизвестности.
В проходе мы увидели простые кирпичные стены, едва освещенные тусклыми лампочками.
— Не могу поверить, что такое, могло сработать, — не унимался Скеннер. Теперь я увидела, в каком смятении он находился все это время.
— Что именно?
— Этот эпизод с кабанами!
— Это сработало еще и потому, что они не ожидали нашего появления, ответила я.
Вскоре мы добрались до конца коридора. Там мы остановились, посмотрели друг на друга, затем — на дуло обращенного в нашу сторону фазера.
Совсем близко раздался приглушенный мягкий голос.
— Приветствую вас, командир Пайпер. Мы рады встрече с вами.
***
У нас не было никаких сомнений в отношении говорившего. Несмотря на то, что его истинная суть была затушевана многолетним пребыванием в чужом для него сообществе, мы сомневались не более секунды. Я узнала этот голос и его обладателя.
Невзирая на всю щекотливость ситуации, он был спокоен, как настоящий вулканец. Его волосы цвета черного дерева лежали на голове волнами, еще более пышными, чем казалось на фотографии, которую нам показал Спок. Кроме них, обращали на себя внимание великолепный светло-зеленый костюм, тонко отточенные прижатые уши и раскосые глаза. Эти глаза, светло-серые, почти серебристые, окруженные изгородями ресниц и бровей, выражали необузданный нрав их обладателя. Чем больше я смотрела в их глубину, тем яснее все становилось для меня. Конечно, воспитание вулканца удерживало его от необдуманных поступков, но лишь до определенной степени. Одежда, длинные волосы и независимый взгляд этого человека сразу бросались в глаза.