Ощутив неопределенную тягу действовать, Ханна оставила на кухонном столе часть продуктов и подошла к телефону, около которого лежал столичный справочник. Полистав тонкие странички, она остановилась на букве «X». Хартфилды, конечно, были, но пояснения «доктор» не встретилось. Ханна обратилась к разделу, где были собраны адреса и телефоны владельцев контор, фирм, агентств, частных клиник. Как назло, она не знала инициалов… Наконец на желтых страницах попалось кое-что подходящее. Доктор медицины И. Дж. Хартфилд. Может, и он!
Наверное, целую минуту она сидела неподвижно глядя на это имя. Все оказалось так неожиданно и так просто. Взявшись за трубку, Ханна пребывала в ледяном спокойствии, только почему-то руки не совсем слушались ее.
Гудок, щелчок, вежливо-равнодушный голос секретаря:
– Приемная доктора Идена Хартфилда. Слушаю вас.
Иден. Необычное имечко. Не удивительно, что она не сумела разобрать его в каракулях Джины.
– Не будете ли вы так любезны подсказать мне, как я могу связаться с доктором Хартфилдом? – безукоризненно-официально произнесла Ханна. Такую манеру общения она за восемь лет профессиональной деятельности освоила во всех тонкостях.
– Вы позвонили как нельзя более удачно. По вторникам у него приемные часы. Вы записаны или?..
– То есть сейчас он на месте? – перебила секретаря Ханна.
– Разумеется. Он занят с пациентом.
– Значит, он не уехал в Куинслэнд?
– О, нет, что вы! Поездка намечена только на декабрь.
– Ясно. Я решила…
Ханна замешкалась, но только на мгновение, после чего волна ярости и негодования захватила ее, так что руку с побелевшими костяшками почти свело судорогой.
Надо же, как этот мужик заморочил Джине голову! Или происходит вообще что-нибудь немыслимое! Если Джина уже месяц как в Куинслэнде, а он поедет туда не раньше декабря, то как объяснить?..
Все так же вежливо, но не скрывая стальных ноток в голосе, Ханна сказала:
– В таком случае я бы хотела поговорить с ним, если это возможно. Это доктор Ханна Ломбард.
– Доктор Ломбард? Вы звоните из Лондона? Что же вы сразу не сказали? Немедленно соединяю.
У Ханны не было времени объяснять, что звонит она не из Лондона, к тому же ее несказанно обескуражила осведомленность секретаря. Еще сам Иден Хартфилд мог узнать ее фамилию, но его сотрудники… В это время в трубке зазвучал глубокий мужской голос.
– Иден Хартфилд. Слушаю вас.
Ханна сразу поняла, что он занят. У него пациент, вспомнила она. Для нее это минус. Как врач Ханна понимала, что не имеет права обрушить сейчас на него гневную тираду, так и рвущуюся с языка. И, собравшись с духом, она суховато-нейтрально сказала: