Новость о смерти Распутина восприняли в Санкт—Петербурге по—разному. Многие — бурными проявлениями радости, особенно в театрах; возбуждение толпы вообще было очень велико. Всюду появились портреты Феликса Юсупова и великого князя Дмитрия. Члены императорского семейства ликовали, а убитая горем императрица, охваченная жаждой мести, вызвала новый всплеск ненависти к себе.
Царь, вернувшийся в Царское Село из ставки в Могилеве для участия в траурной панихиде, устроенной Александрой по своему фавориту, под давлением жены предпринял жестокие санкции против главных заговорщиков: Юсупов сослан в самое отдаленное из своих имений. Что касается великого князя Дмитрия, его отправили в захолустный угол Персии, несмотря на все протесты и мольбы императорской семьи.
Атмосфера вокруг монархов сделалась столь напряженной и неспокойной, что посол Англии сэр Джордж Баченен попросил аудиенции у Николая II, чтобы убедить его умерить самодержавные методы правления и пойти на установление полуконституционной монархии, которая разделит с ним ответственность за завершение этой ужасной войны. Голодные, необмундированные, плохо обученные солдаты царской армии гибли как мухи, несмотря на проявляемый ими героизм. А пока они пытались сдержать натиск немецких войск, большевики взорвали оружейные заводы в Казани.
Революция, к которой призывают Ленин и Троцкий, вот—вот охватит всю страну; рассчитывать на армию не приходится. Посол постарался внушить царю: в случае всеобщей смуты пусть рассчитывает лишь на небольшое число сторонников.
Но он напрасно потерял время: ничто не шло в сравнение с влиянием Александры, требовавшей от мужа биться до конца за сохранение столь милого ее сердцу самодержавия прошлого века. Поглощенная своим горем, она, казалось, не предчувствовала, не представляла вовсе, что готовится в стране. 19 февраля 1917 года великий князь Михаил явился во дворец, чтобы умолять брата вернуться в Ставку: он надеялся, что само присутствие царя в армии усмирит надвигающуюся угрозу бунта.
Николай II согласился крайне неохотно, тем более что в самом Санкт—Петербурге уже началась смута и ему пришлось прибегнуть к помощи казаков, чтобы разогнать толпу — народ пришел в отчаяние от нехватки продуктов питания. Но никто в Царском Селе, менее всего сама императрица, как будто не понимал серьезности положения. А для нее важно лишь одно: дети ее заболели краснухой: забыв, что она императрица, Александра стала обеспокоенной матерью и сиделкой при больных детях.