— Выпьем!
Каких усилий стоило несчастной, готовой заплакать императрице взять бокал и поддержать надоедливого соседа, упорно глядевшего на нее полными любви глазами… Заставив себя выполнять обязанности хозяйки дома, она с сожалением констатировала, что гость почти ничего не отведал.
— Эта кухня не вызывает у меня доверия! — любезно признался ей перс.
В этот самый момент приблизился лакей — он нес большую серебряную чашу, наполненную клубникой. Шах выхватил у него из рук чашу, преспокойно поставил перед собой и весело приступил к поеданию десерта императорского стола. Вскоре в чаше осталось всего несколько ягод.
— Вот это мне нравится! — с доброй Улыбкой заключил Его экзотическое Величество.
Конец вечера прошел просто очаровательно.
Впрочем, вопреки, а возможно, и благодаря этим выходкам Назир аль—Дин заинтересовал Елизавету — она нашла, что он очень оригинален. Особенно ей понравились его свобода и непринужденность, когда она поняла — он не может вести себя любезно с тем, кто ему не нравится. В конце всей церемонии шах подарил свой украшенный бриллиантами портрет императору — все были в восхищении. Но лица австрийцев вытянулись, когда он подарил точно такой же портрет графу Андрасси, несомненно, лучшему другу императрицы. Ему потихоньку намекнули, что при дворе принято вначале одаривать братьев императора.
— Нет, я не хочу, — спокойно ответил он. — Я дарю свой портрет только тем, кто мне нравится.
И заставить его действовать иначе было невозможно… это доставило Елизавете нежную радость. Назир аль—Дин вдруг стал ей очень симпатичен, и она решила отправиться посмотреть на любимых лошадей шаха — он всегда возил их с собой и разместил в замке Лаксенбург, где остановился сам. Ее любовь к лошадям и нечто вроде дружеского расположения, которое внушал ей этот воздыхатель, сделали визит очень приятным. Но ей показалось, что она упала со своей высоты, когда увидела, что все из благородных животных, к которым Назир—аль—Дин испытывал особую нежность, гордо расхаживают с хвостами и гривами, выкрашенными в розовый цвет.
— Я люблю лошадей и люблю розовый цвет! — заявил Его Величество таким увлеченным голосом, что добавить к этому уже ничего не оставалось, тем более что щедрый монарх одарил свою гостью неслыханными подарками.
Елизавета и даже Франц Иосиф очень повеселились благодаря персидскому гостю, но остальному двору было, к сожалению, не до смеха, особенно самым старым придворным — они находили шаха невыносимым. Среди них, например, граф Кренневиль, бывший адъютант императора, ныне его главный камергер. Этот пожилой человек, суровый и хмурый, безропотно согласился лично заняться персидским гостем.