Страсти по императрице. Трагические любовь и судьба великих женщин (Бенцони) - страница 84

Однако, странное дело, все другие, утверждавшие, что встречали Яна—Сальватора, никогда не говорили о молодой женщине, за исключением одной невероятной истории — плода неисчерпаемого воображения неисправимой графини Лариш—Валлерзее: она якобы обнаружила молодую пару в горном районе в самом сердце Китая…

Остается последнее и самое убедительное свидетельство — французского путешественника графа Жана де Линье. Он вроде бы встретился в Патагонии, у подножия вулкана Фиц—Рой, с одним странным владельцем ранчо, по имени Фред Оттен, — он жил там вместе с каким—то англичанином и еще немцем. Этот Фред Оттен как будто признался ему, что он не кто иной, как таинственный Иоганн Орт. Что касается Милли, ее он, кажется, бросил перед отплытием из Англии. Но что в этом случае стало с молодой женщиной, почему и она не оставила Никаких следов? Спустя два года граф де Линье снова оказался у подножия того вулкана, но обнаружил там лишь одну могилу. Была ли это могила Яна—Сальватора? Или стоит поискать его в другом месте, возможно в Бразилии, где семья бывшего императора могла бы, очевидно, многое рассказать о таинственном исчезновении четвертой жертвы Майерлинга.

18 января 1871 года в шикарной Зеркальной галерее Версальского дворца побежденная Франция познала самое позорное из унижений. В самом красивом дворце мира, дворце с двухвековой историей, — этот период Франция, как никогда, была увенчана славой, провозглашен император Германии…

Так пожелал железный канцлер Бисмарк, человек, который считал Францию лишь страной, где приятно заниматься любовью. И под балдахином из расшитого золотом шелка, специально установленным во дворце для этого случая, король Вильгельм Прусский стал императором Вильгельмом I. Империя совсем юная, но император Молодостью не отличался. Этот старый, Жестокий и угрюмый человек, семидесяти четырех лет, огромного роста, походил на того, кто сделал его императором. К Франции он испытывал одну только ненависть — вполне обоснованную, но именно это его мало беспокоило. Кроме императорской короны, которую возложат на его упрямую голову, ничто в этом тленном мире его больше не интересует. У него жена, которую он не любит, дети, внуки, но сердце его, давно погребенное под военным мундиром и орденами, редко заявляло о своем существовании. Полный ненависти, оцепеневший народ, с гневом и полными слез глазами наблюдавший, как в дымке блестит каменный призрак его прошедшей славы, страдал бы, возможно, намного меньше, знай он, что старый император, которому Бисмарк отдавал бесконечные воинские почести, мало что слышит. Быть может, что вместо позолоченных панелей Версаля видел перед собой стены Карлоттенбурга, вспоминал освещенный массой светильников бал и танцевавшую на нем юную белокурую девушку в белом платье…