Посовещавшись с представителями Совета Трудового Коллектива судоремонтного завода, я понял, что получил предложение, от которого не могу отказаться… потому как буквально вчера был в здешнем еще совсем недавно Исполкоме Горсовета, а теперь — в мэрии-херии… слушайте, такого хамства, таких лощеных наглых рож, таких сытых, откормленных тварей я не видел даже на интендантском продскладе…
Значит, будем действовать по аналогии закона. Представим себе, что сейчас пожар во время наводнения…
…Через полчаса старший матрос Небийбаба уже волок куда-то вдаль радостно визжащую эстонскую секретутку в задравшейся короткой юбке… в воздухе носились обрывки бумаг и крепкие матросские матюги… местный мэр, дрожа толстыми щеками, зачем-то протягивал мне сувенирные ключи от города…
А в голове у меня крутилось бессмертное: «Ребята, в Нарве вино и бабы! Ура!»
А если дойти до маленькой, двухэтажной, деревянной станции и сесть на электричку — то в часе езды Таллин, наш славный флотский Ревель… а там, за синими волнами Финского залива — дымит трубами Кронштадт… а уж за ним встают громады Кировского и Ижорского заводов…
Не разбив яиц — яичницу не изжаришь… И — простите меня, люди… тяжело вздохнув, я с размаху пнул демократически выбранного эстонского мэра в промежность его фирменных шведских брюк…
Некогда мне было с ним вошкаться… впереди была масса увлекательных дел!
…«Ах! Ах! Ах!» — ритмически подпрыгивая, капитан первого ранга, начальник гарнизона Палтиски товарищ Кривохижин (фамилия изменена) пытался сорвать с меня погоны… Удавалось это ему плохо.
Во-первых, погоны были надежно принайтовлены к черной форменной шинели суровыми, вощеными нитками…
Во-вторых, товарищ Кривохижин, похожий со стороны на одетый в форму холодильник «Юрюзань», до них попросту не доставал — все-таки 185 сантиметров моего роста, это, знаете, преимущество…
Разуверившись в успехе своей затеи, красный, как синьор Помидор, старший воинский начальник визгливо потребовал: «Сволочь!! Сам снимай!!»
Ласково ему улыбнувшись, я расстегнул ремень и снял сбрую — передав кобуру вместе с портупеей Харченко… «А погоны — только после трибунала сниму…»
«Снимешь! Снимешь, скотина…» — начальственный вопль перешел уже совершенно в верхний регистр — так, что товарищ Кривохижин под конец запищал и закашлялся…
С особенным цинизмом отдав ему честь, я — сопровождаемый сочувственно вздыхавшим за спиной выводным — проследовал в офицерскую камеру гарнизонной гауптвахты…
Подумаешь, испугал ежа голым профилем…
Это разве гауптвахта? Вот у нас в Мазари-Шери-фе — действительно была гауптвахта! Зиндан!