– Уж, извиняйте, не знаю.
– Ну, хоть отчество его вы знаете?
– Василий Пахомович.
Она еще назвала парочку дружков сына, на том Зыбин ее и покинул. В коляске он обдумывал, кого привлечь к поискам Постника. Стишки, кружки, призывы к счастью, а там и бомбы не за горами. Скупые сведения говорили о неблагонадежном человеке, среди неблагонадежных и следовало искать.
Пискунов уж так бежал, так бежал, что от него пар пошел. Как на грех ни одного извозчика не попалось, пришлось ногами воспользоваться, преследуя карету господина Неверова. Так ведь какие извозчики глубокой ночью? К счастью, господин Неверов проехал немного и остановился неподалеку от особняка Оболенской. Пискунов буквально упал на тумбу, согнулся, схватившись за бок, и дышал, глотая холодный воздух. Эдак чахотку недолго подхватить, да и ноги сводило в икрах от длительного и непривычного бега, пот катился, охлаждаясь по пути, отчего Пискунов быстро продрог.
Вдруг он перестал дышать – из особняка вышла женщина в длинном пальто, закутанная в вуаль и села в карету Неверова...
Пискунов на слабых, дрожащих после перенапряжения ногах двинул за ними, да куда ж ему поспеть? Он плелся некоторое время за каретой, когда же она свернула, вовсе остановился, не имея ни малейших сил.
Да, Виссарион Фомич приказал ему лично следить за Галицким. А тот допоздна в конторе сидел, затем приехал домой и заперся в кабинете. Работал. Что-то подсчитывал, сверял, писал. По всему было видно – никуда не собирался. Пискунов и решил проверить, как его подопечные службу служат, примчался (на своих двоих, чтоб сэкономить) к дому Неверова, а тот выехал как раз. Пискунов за каретой и побежал, показывая молодому сыщику пример усердия. Но таковское рвение до гробовой доски доведет, а Неверова с женщиной из особняка все-таки упустил.
Елагин был уже одет и держал в руках трость, но, не смея выйти, слушал тишину в доме. Так простоял он долго, потому что хотел быть уверенным, что никого не встретит. Наконец Афанасий Емельянович открыл дверь кабинета, еще послушал, нет ли кого поблизости, однако дом был погружен в безмятежный покой. Он бесшумно проследовал к выходу, выскользнул за дверь, с наслаждением вдохнул свежий воздух...
– Куда это ты?
От неожиданности он вздрогнул и обернулся с нечаянно вырвавшимся возгласом:
– Матушка?!
– Я, я, – отделившись от стены, сказала Домна Карповна, подходя к сыну. Она остановилась почти вплотную, смотрела на него снизу вверх строго.
– Я сигару выкурить... – слетело с его уст оправдание.
– А шляпа и трость на что?
– М... по привычке...