– В заведении мадам Иветты.
– Сама-то откуда?
Тоже немаловажный вопрос. Городские девицы легкого поведения изворотливы, хитры и большие лгуньи, деревенские, как правило, глупы и доверчивы.
– Мы из деревни-с.
– Стало быть, санитарный альбом в порядке?
– А то как же. У нас все отметки сделаны-с...
– Скажи-ка, милая, – перебил он, – кто же тот молодой человек, которого мы нашли сегодня?
– Барин, – заревела Стеша. – Казарский его фамилия...
– Казарский?! – ахнула Марго, догадавшись, что за ночь произошла очередная трагедия.
Но, получив еще один строгий взгляд от Зыбина, она закусила нижнюю губу, показывая, что будет молчать до конца допроса. Виссарион Фомич обратил взор на девицу Кислицыну:
– Познакомилась ты с ним в заведении, так?
– Не, не так, – отрицательно мотнула головой Стеша. – На улице.
– Как так – на улице? Ты ж в заведении служишь.
– В тую ночь мы гуляли, – потупилась Стеша.
– С Казарским? – не понял он, так как она употребила местоимение «мы».
– Не-не, одни-с. Барин Камелию хотели-с.
С дурами всегда трудно: наводящие вопросы в их ответах становятся уводящими, поэтому Виссарион Фомич строго сказал:
– Ну-ка, милая, сама докладывай, как все было. И без утайки-с! Коль прознаю, что солгала хоть малость, тотчас в деревню отправлю, а то и под суд отдам.
– Что вы! – замахала та руками в митенках. – Мы тока правду...
В свойственных ей выражениях она рассказала, как выходила на улицы работать Камелией, а господа ее распознавали; как однажды встретила настоящую Камелию, подралась с ней, тут-то и подоспел Казарский, привела она его в заведение; как стал он захаживать к ней, одетый просто, будто не барин вовсе. Зыбин не выдержал и снова задал вопрос:
– Зачем же господин Казарский одевался в простую одежду?
– Полагаю, Камелию они искали, – на удивление толково ответила Стеша. – Мечтали об ней очень. А как не находили, ко мне за утешением приходили-с.
– Он сам тебе говорил, что мечтает о ней?
– Почти что. Как тока об ней речь заводилась, господин Казарский в волнение приходили, да и меня называли Камелией. Один раз они встретили ее, да тока она не пошла с ними, их енто разозлило до крайности.
– Не пошла, говоришь? – озадачился Зыбин, выпятив губу.
– Ага. Камелия и ударила его при том, когда он настаивал.
– Что?! – не поверил он. – Уличная девка ударила?!
– Ага. По лицу-с. Опосля убежала. Они рассказывали.
– Что-то больно много он тебе рассказывал.
– А у нас доверительность была полная, без притворства-с.
– Стало быть, ударила и убежала. А он ведь хорош собой.
– Ой, хорош... – с жаром сказала Стеша. – Так хорош, что и сказать нет возможности. А нынче не стало моего голубчика синеокого, красавца писаного... – Разревелась.