– Пожалуй, я сегодня прогуляюсь по городу, – объявила Халида и, вымыв руки в чаше, поданной привлекательным молодым блондином, вытерла полотенцем. – Прикажи эскорту собраться во дворе, Зирас.
– Мне сопровождать вас, повелительница? – осведомился он.
– Не стоит, – отозвалась Халида. – Будешь муштровать меня и требовать, чтобы я сохраняла достоинство, а мне хочется показать людям мой подарок. Они будут восхищаться, стараться потрогать, и я, может быть, позволю. Ты же начнешь хмуриться и напоминать, что королева стоит выше простолюдинов. Но в Каве нет простолюдинов. Ты все еще никак не можешь забыть об обычаях своей страны, несмотря на то что пробыл здесь двадцать пять лет. А теперь иди, выполняй мое поручение.
И, поднявшись, она осторожно потянула Дагона за собой.
Оставив Зираса, они вышли в город в сопровождении четырех женщин-воинов. Стража была знаком королевских отличий, и только. В основном в ней не было никакой необходимости, ибо их сразу окружили женщины, беззастенчиво глазевшие на Дагона.
– Ах, хорошо быть королевой Кавы! – воскликнула одна, дружески ущипнув Дагона за мужское достоинство.
– Как твой жеребец, Халида? Неутомим? – вставила другая, гладя его по заду. – Выглядит сильным, похотливым зверем!
– Верно, – согласилась Халида. – Очень похотливым.
Дагон не проронил ни слова, хотя был поражен сегодняшним поведением Халиды. Куда девалась нежная страстная женщина, которую он любил прошлой ночью? Ее место заняло высокомерное, надменное создание. Но помня, какой была Халида с ним наедине, он хранил молчание. Сегодня он узнает правду.
Они очутились на площади.
– Это место общественных наслаждений, – сообщила Халида. – Сюда приводят для порки провинившихся рабов. Они принимают наказание от рук палача, с тем чтобы раб не затаил зла на строгую хозяйку. Иногда раба распластывают на возвышении и отдают на потеху женщинам. Когда такое происходит, на площади яблоку негде бывает упасть, особенно если раб красив.
Она повернулась и игриво провела пальцем по его подбородку.
– Я никогда не позволю другой женщине взять тебя, Дагон, принц мой. Ты мой и только мой, – нежно прошептала она, глядя на него жарко вспыхнувшими глазами. И тут же вновь превратилась в королеву Кавы, спокойную, холодную, и повела его назад во дворец, где заставила стоять на коленях в тронной зале, пока сама занималась государственными делами. Зирас стоял рядом, тихо давая ей советы, что-то бормоча на ухо. Дагон испытывал настоящие муки ревности к этому пронырливому старику.
Вечером, за ужином, Дагон еще больше убедился в том, как одинока Халида. Если не считать короткой прогулки по городу, она не общалась ни с кем, кроме слуг и Зираса. Ни придворных, ни друзей, ни приятельниц. Только Зирас. И отныне – Дагон.