– О; я самая обычная женщина. Мой муж – латиноамериканец.
Марина произнесла эти слова с гордостью, стараясь отвлечь внимание от себя, но тут же поняла, что это было крайне неосмотрительно. А что, если кому-то захочется узнать о Карлосе побольше? Если кто-то станет вынюхивать факты его биографии? Она была готова проклинать себя за допущенную оплошность, но уже ничего нельзя было поделать. Сказанного не вернешь, и она знала, что Ма Джонсон с интересом ловит каждое ее слово.
– Правда? – удивилась торговка. – Я-то сама никогда не бывала в Южной Америке. Но скажу честно, не раз подумывала, что неплохо бы побывать там.
– Вы имеете в виду гастроли вашего цирка? – спросила Марина, надеясь тем самым переключить внимание собеседницы с Карлоса на себя.
– Я не всегда работала в цирке, – ответила миссис Джонсон. – Вообще-то когда-то я исполняла номер на трапеции. Со мной в номере работали двое милых юношей. Мы выступали в мюзик-холлах, но затем мои партнеры решили, что в цирке можно заработать больше. Мы гастролировали с двумя или тремя цирковыми труппами – бывали в Германии, Испании, на севере Италии и, конечно же, во Франции. Однажды мы добрались до самой Польши – это было еще до войны.
– Вам нравилась ваша работа? – вежливо поинтересовалась Марина. Она попыталась представить себе, как Ма Джонсон раскачивается на трапеции, но не смогла.
– Пока работаешь, за это неплохо платят, – ответила бывшая циркачка. – Но однажды мои партнеры крепко выпили и уронили меня. Я сломала ногу и после этого стала бояться высоты. Просто не могла пересилить себя. В результате пришлось уйти с арены.
– Какой ужас! – сочувственно произнесла Марина.
– Да нет, какой тут ужас, – улыбнулась Ма Джонсон. – Понимаете, я уже стала старше и сделалась слишком неуклюжей для подобных пируэтов, да и мне самой не хотелось в этом признаваться. А Альфред – мистер Джонсон – некоторое время болтался в этом цирке, и я вышла за него замуж и, должна сказать, ни разу об этом не пожалела.
– Какая замечательная история! – воскликнула Марина. – Вам следует написать книгу о своей жизни.
Последние слова почти машинально слетели с ее языка. Подобные реплики обычно отпускались на вечеринках в адрес тех, кто сообщал о волнующем приключении или рассказывал историю своей жизни.
– Ну я не знаю, – несколько смущенно ответила Ма Джонсон, очевидно, приняв слова Марины всерьез. – Я вообще-то не мастерица писать. Никогда нигде и ничему не училась. Хотя не могу сказать, что меня это когда-нибудь огорчало.
– Конечно же, нет, – быстро проговорила Марина.