— Ваши люди уже дважды пытались взорвать это сооружение, полагаю, одно из самых полезных на планете, — проговорил капитан. — Зачем?
Любой деспот, будь он трижды кретин, отлично разбирается во всем, что может угрожать его власти.
— Мой лес, — сказал Эвдианем, — был единственным источником дыхания на Эколе.
— Наши установки уже сейчас дают кислорода больше, чем все леса планеты. И мы не дадим их уничтожить. Ты ведь это хорошо понимаешь, Эвдианем.
Капитан знал, что говорил: мы уже заканчивали монтаж генераторов защиты и в любой момент могли накрыть кислородные станции непроницаемым силовым полем. Мы думали, что это решит проблему сохранности, — и ошиблись.
Эвдианем понял, что станции лишь увеличивают процент кислорода в атмосфере Эколы, главное же — воздушные фильтры, не обогащающие атмосферу, а делающие ее чище, здоровей. Фильтр — это цилиндрический резервуар диаметром десять и высотой пятьдесят метров, наполненный дистиллированной водой с растворенными в ней смолами. В нижнюю часть резервуара по трубам от заборника поступает воздух и, пройдя, распыленный, через столб воды, уже сравнительно чистый собирается в верхней части. Отсюда компрессоры гонят его в следующий резервуар и так далее. После пятой очистки это уже вполне пригодный для дыхания воздух. Каждый из десятка смонтированных нами фильтров представлял собой комплекс сооружений, работающих в полностью автоматическом режиме. Мы почему-то были уверены, что такие комплексы, разбросанные по самым пустынным местам планеты, останутся вне внимания Эвдианема. И — ошиблись.
Вскоре после визита Эвдианема ночью нас по тревоге поднял диспетчер из незаконников: разом половина фильтров вышла из строя. Технически этого быть не могло, система обладала максимальной надежностью…
До сих пор у меня перед глазами стоит эта картина разрушения и смерти.
Судя по всему, взорваны были перегонные устройства. И когда тысячи кубометров кипятка, находившегося под давлением, разом были выпущены наружу, они испарились почти мгновенно. Не берусь оценивать силу этого пароводяного взрыва, скажу только, что от сооружений практически ничего не осталось. По периметру зоны разрушения мы находили обваренных диверсантов. Спасти никого не удалось…
А потом мы приземлились на знакомой лужайке у дворца и пошли в покои Эвдианема, чтобы раз и навсегда покончить с диверсиями и убийствами. Нас пытались не пустить, и я помню остановившийся взгляд капитана, когда мы прокладывали себе дорогу через беспорядочную толпу солдат и слуг. Они не поднимали упавших… Ударом ноги капитан вышиб двери в парадный зал, где царил разгром и хаос. Повсюду валялись свитские, и, ушибленный дверями, стонал на полу Битый. Увидев Васю, он слабо задергался. Посередине зала, вытянувшись в струнку, стоял Эвдианем. Руки его были привязаны к туловищу, а шею опоясывала удавка из тонкого троса, перекинутого через крюк сорванной люстры. Другой конец троса был закручен вокруг талии Льва Матюшина, который, черный от злости, сидел на узкой банкетке, поставленной на обеденный стол. Трос был натянут. Дико оглядевшись, Лев прикрыл сливовидные глаза и произнес: