— Что случилось, я слышала как кричит Великан?
— Я сказал тебе идти в каюту, что ты здесь делаешь? — он как будто и не слышал меня.
— Я не успела, — почти прошептала я. — С Великаном все в порядке?
— С ним все хорошо.
— А что случилось, почему он кричал?
Капитан отвел взгляд в сторону, высматривая что-то сквозь тьму и дождь. Потом снова посмотрел на меня. Было в его взгляде что-то такое, отчего мне захотелось съежиться. Мне уже не хотелось слышать ответ.
— Великан не пострадал. — После недолгих раздумий, он продолжил. — Отломился руль. Теперь мы не управляем кораблем.
С чем можно сравнить это ощущение? Со свободным падением? Нет, это другое. Падая, ты точно знаешь, что тебя ждет, и сколько мгновений тебе еще отпущено. А сейчас, сейчас мы оказались в лапах стихии. Всегда сложно зависеть от чужой воли, но одно дело, когда эта воля принадлежит человеку. Человеку, который мыслит, чувствует, даже в чем-то понимает. И совсем другое быть зависимым от мысли природной стихии. И кто знает, мыслит ли она. Что можно сказать с определенностью, так это то, что ей нет никакого дела до горстки людей мечущихся сейчас по волнам где-то очень далеко от земли.
— А граница?
— Мы с каждой минутой приближаемся к ней. Дело нескольких минут, нам не избежать столкновения, — капитан изучал мою реакцию. Похоже своей обезоруживающей откровенностью, он решил отучить меня оттого, что горькая правда все-таки лучше сладкой лжи.
Не дождетесь. Я выдавила из себя улыбку.
— Ну что ж, во всем есть свои плюсы, — наигранная жизнерадостность удивила даже меня саму. Может быть это вторая стадия истерики: когда паника переходит в холодную, рассудительную отстраненность, принятие неизбежного. Первую стадию я видимо пропустила перекатываясь по кораблю из стороны в сторону.
— Да? И какие же?
— Мы узнаем, что случалось с теми, кто пропадал за этой границей. Неужели вам не интересно? Хотя бы чуть-чуть?
— Чуть-чуть? Интересно. Но не настолько, чтобы рисковать собственной жизнью и жизнями других людей. Чтобы мне потом не говорили о моей некомпетентности как человека, на которого возложена ответственность за этот корабль и его команду.
Да, капитан, а вы злопамятны.
— А вам не кажется, что сейчас не время припоминать затаенные обиды.
— Всегда есть время для справедливости. — И, обращаясь скорее к себе, чем ко мне, добавил, — Кстати, из элементарной вежливости, можно было бы сказать спасибо. Уже второй раз. А я и первого не помню.
Нет, мне не стало стыдно. Я почувствовала усталость, усталость от непонимания. Сложно не только зависеть от чужой воли, не менее сложно, когда тебя не понимают. Не хотелось спорить, не хотелось ругаться, не хотелось оправдываться.