И, как правило, под его истерический хохот.
Первые два дня я свои сны, к счастью, не запоминала. И потому изощренные намеки вампира с чистой совестью пропускала мимо ушей. Но сегодняшний день грозил обернуться кошмаром.
— Если не виноват, попробуй хотя бы не ржать. Или делай это про себя, — огрызнулась я, пряча за злостью смущение. — Нашелся, прекрасный принц…
Максимилиан страдальчески возвел очи к небу. Небо завистливо отразилось в синющих глазах и, посрамленное, принялось напяливать на себя тучи.
— Малыш… Вообще-то я смеялся не над твоим сном и уж точно не над своей ролью в нем.
— А над чем же? — несколько испуганно отозвалась я, спешно припоминая, чего такого еще я могла сделать и сказать.
— Скорее, над твоей реакцией, — ответил вампир и, увидев, как я вскинулась, поспешил объяснить: — Если бы мою свадьбу — даже понарошку, во сне! — кто-нибудь испортил, я бы пришел в ярость. А ты…ты смущаешься, как будто тебя поймали на чем-то постыдном…
— Я не смущаюсь! Я злюсь! — перебила я вампира.
— Не ври хотя бы себе, — отрезал князь, — я чувствую тебя. Сначала думал — это со сна, целый день пытался тебя разозлить…
— У тебя это ПРЕКРАСНО получилось! — рявкнула я. Нашелся воспитатель, как же! Экспер-рименты ставит, эмпат чертов!
— Ничего у меня не получилось! — взвился Максимилиан. — Даже сейчас, ты кричишь на меня, а хочешь только одного — чтобы я заткнулся и, шатт даккар,[11] забыл наконец об этом сне!
Я отшатнулась от разъяренного вампира. Злиться на него категорически не получалось. Он орет на меня, он лезет в мои мысли, он говорит гадости…но как же он прав, шатт даккар…чтобы это не значило! Скрывая очередной приступ смущения, я попыталась перевести разговор (или ссору, это как посмотреть) на другую тему:
— Да ладно уже. Ты относишься к этому слишком серьезно.
— Это ты относишься к этому недостаточно серьезно! — я явно задела князя за живое. — Люди вообще патологически несерьезны! А уж в последнее время вы непозволительно измельчали!
— Да ну?! — начала закипать я (все же я не обладала достаточной наглостью, чтобы откреститься от рода человеческого), на этот раз по-настоящему, но договорить князь мне не дал.
— Все самое важное, самое главное, что есть в жизни, обесценилось. Превратилось в набор понятий, дурацких ритуалов, слов, в которые никто не верит! Жена, муж, брат, отец — теперь это обозначение не духовной, а физической связи, или — да простят меня боги! — запись актов гражданского состояния! Государь, истинный правитель, выродился в управленца с меркантильными замашками! Семья…