- Нет нужды проверять это, повелитель.
Пригоршни искристого сухого снега сыпались сквозь узорчатые решетки на подоконники. Под окнами горбились маленькие сугробы. Но в полукруглых нишах жарко горели сухие кедровые поленья, и рабы то и дело бросали в огонь ветки лаванды и ладанника.
Зима нагрянула внезапно, сразу вслед за жаркой, пыльной осенью, и потому, что на смену зною пришла стужа, она казалась особенно жестокой. Во всех помещениях дворца окна были закрыты ставнями и завешены коврами в несколько слоев. Изнеженные обитатели ночной половины чихали и кашляли, кутаясь в набитые пухом перины, стеганые одеяла и меха на окруженных жаровнями постелях - и часто рабам едва удавалось отбить у огня занявшиеся покрывала.
Но в тронной зале окна были открыты, и ветер трепал языки огня в нишах и кроваво-красные полотнища, окружавшие высокий трон Хайра. Холодный прозрачный зимний свет отчетливо и резко выделял каждую черту и складку на лице царя Эртхабадра, сидевшего на троне. Его черные, пронизанные серебром волосы, туго натянутые от лба и висков, блестели благовонным маслом, а завитые пряди бороды были тщательно уложены поверх золота и рубинов оплечья. В мочках ушей кроваво вспыхивали тяжелые серьги. Из-под оплечья ниспадала темно-красная мантия, плотный ломкий шелк, играющий блеском и черной тенью в глубине складок, подбитый густым черным мехом. Рука, отягощенная целой гроздью рубиновых перстней, лежала на колене поверх складок, удерживая края мантии запахнутыми.
Царь ждал.
Он сидел, не двигаясь, не отпуская напряженного лица, только широкое оплечье мерно приподнималось на груди от дыхания.
И когда вошел тот, кого ждал царь, его рука сильнее стиснула края мантии, но лицо расправилось и обрело выражение величавого спокойствия и силы.
Полным гордой силы взглядом он встретил Лакхаараа, наследника, мятежного царевича, который провел последний месяц согласно старинной формуле: "Пусть он ест и пьет. Пусть живет в своем доме", - что означало домашний арест и сохранение жизни. Но давно уже не придерживались строго древнего закона о сохранении жизни кровным родственникам царя, каким бы ни было их преступление. Тот не тянется к короне, кому не на что ее надеть. И Лакхаараа, и все в Хайре знали, что заточение в собственном дворце было лишь временной мерой, соблюдаемой для приличия, необходимой формальностью. За ним следовала казнь.
И теперь Лакхаараа предстал перед отцом, чтобы выслушать свой приговор. Сообразно случаю и по особому распоряжению повелителя наследник был облачен в лучший, густо расшитый золотом долгополый красный кафтан, доходящий до каблуков отделанных золотыми пластинами сапог. Поверх кафтана с плеч царевича спадал длинный, подбитый мехом барса густо-синий плащ, скрепленный на груди массивной пряжкой в виде барса, занесшего лапу для удара. Такой же знак украшал и кованый косник, вместе с тяжелой косой оттягивавший голову царевича назад - что помогало сохранить гордую осанку - и широкие плечевые браслеты, и крупные серьги.