- Ты видел его? - ласково спросил повелитель.
Всем существом почувствовал Эртхиа, что говорить надо - только правду. И правду сказал.
- Да. Давно, но помню. Он был в вышитой рубашке и с девичьими косичками, и матушка не пустила меня играть с ним. Я тогда только учился стрелять из лука...
Это было правдой, и вспомнил об этом Эртхиа только сейчас, и чувствовал себя так, как бывает, когда оступишься на краю ущелья, но неведомой силой, немыслимой судорогой, нежданным везеньем - удержишься.
- Крепкая у тебя память, Эртхиа, - похвалил царь. - Иди, готовься в путь.
Не смея ослушаться, Эртхиа отбежал недалеко и, хоть ничего не слышал, не отрываясь следил за отцовской рукой, не отпускавшей кинжала.
Царь не сразу обратился к невольнику. Задумчиво разглядывал обмотанную черной тафтой косу, спадавшую со спины в сухую пыль. Потом спросил:
- Что, жемчужный мой, понравилось тебе скакать верхом?
У Акамие оборвалось и сжалось что-то в животе от тихого голоса царя. Убил бы уж сразу, не терзал бы страхом...
- Да, господин, - ответил Акамие, но голос присох к гортани.
- Что, мой нарджис, что ты сказал?
- Да, господин! - выкрикнул Акамие, желая положить конец пытке.
- А пальцы твои серебряные дрожат. Не от усталости ли? - тем же ласковым голосом продолжил игру царь.
- Нет! - поспешно ответил Акамие и прикусил губу. Тяжело и горячо стало векам от слез, выступивших не от страха, а от жгучей досады.
- Пристал ли страх столь отважному всаднику? - с нехорошим смешком спросил царь. - Подойди ко мне, мой легконогий.
Акамие поднялся. Ноги едва слушались, но голову он держал высоко.
Царь впился взглядом в его лицо.
Акамие понял, что делает шаг навстречу смерти.
И сделал его.
В глаза царю смотрел спокойно: Судьба исполнится, никому не дано противиться ей.
Исполни же, царь и отец, судьбу мою.
Глядя в отрешенные, небоящиеся глаза, царь положил обе руки на плечи Акамие - не придавил сверху, а, будто поддерживая, сжал с боков. И смотрел, смотрел внимательно. Чего еще не разглядел он в этих глазах за пять лет при колеблющемся, уклончивом свете масляных светильников? И только ли яркое солнце над войском причиной тому, что и светлее, и ярче кажутся виноградово-синие глаза, не обведенные черной и золотой краской?
Громким голосом выкрикнул царь имена сыновей - над лагерем заметались голоса, повторяя приказ царевичам явиться к отцовскому шатру.
Во рту стало солоно. Акамие разжал зубы. Провел языком по занемевшим губам. Нижняя была прокушена.
Царь развернул Акамие, поставил справа от себя, не отнимая руки от его плеча.