Прически обеих заставили бы всякое уважающее себя чучело с париком на голове в страхе броситься прочь. Платье Аманды превратилось в несколько отдельных розовых полосок, а бюстгальтер оказался надетым задом наперед, правда, при ее сложении это не играло особой роли. Глаза опухли после того, как их яростно только что выдавливали пальцы противницы, и у нее на теле появилось несколько царапин от горла и до пупка.
Мы, рефери, решили сразу не принимать во внимание старые шрамы. У Сорчи была разбита нижняя губа, а вокруг шеи образовались безобразные красные кольца. Жакет ее брючного костюма вполне соответствовал тому, что осталось от платья ее противницы, а одна из чашек бюстгальтера сбилась под грудь, придавая ее обладательнице нелепый кривобокий вид. У нее также хватало царапин, но главным образом на руках и спине.
Рефери проконсультировались и пришли к смелому выводу о том, что сражение закончилось вничью. Затем мы обратились к бару, чтобы отметить наше нелегкое решение.
Когда мы осушили свои стаканы наполовину, Сорча внезапно издала громкий стон и села, подперев голову руками. Спустя несколько секунд задергалась Аманда, завизжала, перевернулась и начала колотить по полу ногами. Ну, это просто бравада, нервно решили рефери. Однако почти тотчас Сорча разразилась истерическими слезами, а ее бывшая противница присоединилась к ней вторым голосом. Рев достиг потрясающей кульминации, потом вдруг резко оборвался, когда от двери раздался веселый мужской голос:
– А! – Голос излучал явное благодушие. – Как хорошо снова оказаться с вами! Все как в добрые старые времена!
Я взглянул на пришельца – высокого, плотного человека, стоявшего в дверях, и увидел, что его карие глаза в крапинку сверкали из-под густых бровей. Он по-приятельски помахал мне правой рукой:
– Привет, мистер Бойд! – Его рот с плотно сжатыми губами расплылся в улыбке, вывернутые ноздри хищного носа раздувались. – Вижу, вечеринка уже раскручивается, как и было обещано.
– Конечно, мистер Рейнер, – вежливо кивнул я. – Скажите мне только вот что: как сегодня чувствует себя Гарри после того, как он выступил в роли обнаженной по пояс официантки?
Ужин в этот вечер протекал довольно мрачно. Трудно было вести какую бы то ни было беседу, потому что Сорча и Аманда не разговаривали друг с другом, и ни одна из них даже не посмотрела ни на Шеппарда, ни на меня. Дафне тоже хранила молчание. Единственным, кто еще открывал рот, был Рейнер, но звук его собственного голоса, к которому никто не присоединялся, в конце концов гнетуще подействовал и на него: он, как и все, перестал делать какую-либо попытку завести беседу.