«А что вы за такие деньги хотели? Считайте, что предлагаю вам дворец. Если найдете что-то лучшее, с меня сто баксов, договорились?»
Георгий выглядел смущенным, сидел на самом краешке стула, как будто бы боялся, что бедность заразна. Наскоро расправился с импровизированным бутербродом, залпом выпил чай и скомкано попрощался, из вежливости записав мой телефон на каком-то старом чеке.
Я понимающе улыбнулась. Мужчины, которые носят такие рубашки, ездят на таких авто, пахнут не потом, а лавандой, никогда не связываются с девушками моего типа. Это закон природы.
* * *
А на следующее утро он позвонил и предложил съездить в Коломенское. Глупая попытка абстрагироваться от загазованного города. Притвориться, что попахивающий бензином городской парк – это настоящая природа и есть.
Я удивилась, конечно, но в глубине души возликовала. Ну надо же, чего только на свете не бывает. Оказывается, и Алиса может еще на что-то сгодиться, даром что не красится, одевается как попало и бреет ноги от случая к случаю. «Значит, что-то во мне есть, – самовлюбленно решила я, – такой мужик, как он, может получить любую. И раз он выбрал меня…»
Я играла роковую женщину, курила «Беломор», смеялась басом, купила у арбатских бабок вязанную черную шаль – мне казалось, что она придает моему облику что-то богемное.
И только потом, анализируя наш, к тому времени бесславно погасший роман поняла: основным мотивом Георгия была жалость. Обычно жалость возбуждает женщин, на этом строится большинство семей, где муж – безнадежный алкаш, а жена – труженица с потухшими глазами и выступающими от тяжелой работы венами. А тут наоборот вышло – в шикарном бутике перед ним предстала угловатая бледная девочка в дешевом пальто, и что-то щелкнуло в его сердце. Затеплился разгорающийся огонек жалости, захотелось обогреть никчемное создание.
Девушка из трущоб.
А я все думала, дура, – что же он так умиляется костлявости моей спины, отчего же норовит впихнуть в меня калорийный омлет с беконом и кремовые пончики, отчего иногда берет меня за руку, разглядывает пальчики на фоне окна и нежно констатирует: «Просвечивают…»
* * *
Он сказал, что жить в такой квартире неприлично. И – вот чудо – пригласил меня к себе. А когда я радостно дернулась упаковывать вещи, решительно меня остановил: новое купим. На всякий случай я оставила комнату за собой, заплатив за полгода вперед, и, как потом выяснилось, это был единственный разумный поступок за все время, что я была опьянена наркотиком по имени Георгий.
Мы завели собаку (модная порода – йоркширский терьер) и назвали ее Снитч.