— Мы не будем тащить Льюиса сюда, — ответил Хью. — Мы сами отправимся к Льюису.
— Что, полетим?
— Полезем, — поправил его Хью. — Если мы сможем добраться до того места, где веревки прикасаются к стене, нам останется только забраться по этим веревкам.
Огастин задумался, потом вскинул глаза к краю крыши.
— Веревки обледенели. Жумары будут скользить и забиваться льдом. Нам потребуется не один час. Можем не успеть до темноты.
— И что же, оставаться здесь?
Огастин пробормотал что-то невнятное.
— Мы можем это сделать, — сказал Хью.
Разрушить проклятие. Вырваться из потустороннего мира. Увидеть солнце.
— А как быть с Анди?
Ну вот, снова начинается. Хью больше всего хотелось доказать парню, что это глупо. Ведь тело Льюиса бросили здесь, так почему бы не оставить и ее? Они могли бы привязать обоих к носилкам и оставить до тех пор, пока не явится спасательная команда. Тогда и вытащат обоих. Но он знал, что Огастин ни за что не согласится, а Хью требовалась его помощь.
— Анди будет с нами, — решил Хью.
Огастин негнущейся рукой погладил мешок, в котором лежало тело.
— Пожалуй, стоит попробовать, — сказал он.
Хью заранее знал, что это будет нелегко. Потолок с его сифилитическими пустулами, черными волдырями и ледяными кинжалами выглядел устрашающе. Даже если ему удастся вылезти из-под крыши на лобовую стену и ухватиться за одну из тех веревок, на которых висел Льюис, оставался еще такой пустяковенький вопрос, как пятьсот футов по вертикали, отделяющих их от вершины. Как резонно заметил Огастин, жумары будут забиваться льдом, а это означает дополнительную потерю времени. А они здорово ослабели. Кьюба распевает мантры. Огастину являются привидения. И вдобавок ко всему придется тащить с собой труп Анди.
Но оставаться хуже. Намного хуже. Это видно на примере Кьюбы, то и дело выпадающей из ощущения реальности и вновь возвращающейся туда. Слишком много времени она провела среди хаоса. Инертность убивает.
— Пора начинать, — сказал Хью.
— Начинать, — повторил Огастин.
Хью отчетливо читал на лице молодого альпиниста начавшуюся в нем борьбу. Искушение было очень сильным. Снова лечь. И ждать.
— Это наша работа.
— Да.
Но холод мешал этой работе. Огастин даже не пошевелился.
— Мы так старались выиграть хотя бы день, вы же помните?
Огастин совершенно искренне задумался. Бормотанье Кьюбы вдруг оборвалось. Она прислушивалась, но не к их разговору. К горе.
С небес зазвучал приглушенный, но невероятно мощный гул.
Хью вгляделся в туман.
Мимо них проплыла какая-то почти невидимая гигантская масса, наводившая на мысль о выходящем из тумана стеклянном корабле. Когда она медленно, слишком медленно для падающего тела проплыла мимо, людей шатнуло порывом ветра.