Пусть понимает как хочет.
Веревка резко натянулась и ослабла. Сигнал.
— Я никогда тебя не забуду, — сказала она.
Улыбку как стерло с губ Хью.
Она прощалась с ним. Взглянув ей в лицо, он прочитал ее решение. Она возвращалась в свой мир, где ему не было места. Прощайте, экзотические закаты и далекие горы. Прощай, так и не появившаяся семья, которая усладила бы осень его жизни. После всех обещаний не оставлять ее, данных им, она сама бросала его. Разочарование оказалось неожиданно болезненным. Это смутило его. Что вообще он себе выдумал?
Могла бы подождать до вершины, или до возвращения в Лагерь-четыре, или до тех пор, пока он не предпримет какую-нибудь неловкую попытку, воспользовавшись уютом, создаваемым зажженной свечой. Однако она предпочла сделать это там, где они вытерпели совместные испытания; не давая ему возможности выставить себя дураком, она разом прикончила все его надежды, как только они остались вдвоем. Хью почувствовал, что зауважал эту девицу еще сильнее.
— Кьюба. — Он немного помолчал. Главное — покороче. Только что сказать? — Снова в трещину.
Она поцеловала его.
Он хорошо запомнил другой ее поцелуй, то затягивающее, с привкусом крови, долгое соприкосновение, случившееся в самый разгар бури. Сейчас все было по-другому: ни запекшихся губ, ни отчаяния. Она наклонилась к нему. Струпья, уродовавшие губы, сошли. Прикосновение оказалось сладким. Как земляника — пришло ему на ум сравнение.
Она позволила поцелую продлиться — на самую малость, а потом ее рука отпустила его шею. Оторвав его от сердца, она отпускала его на свободу. И вдруг совершенно неожиданно сказала:
— Я думала, что ты никогда меня не покинешь.
Хью чуть не начал горячо протестовать. В конце концов, кто кого покидал? Но сразу же решил не пытаться заставить ее изменить версию. Это было бы не так просто. И потом, решил он, так будет гораздо чище. Что ни делается, все к лучшему. Одной Энни вполне хватит ему на всю жизнь.
Он отвел взгляд от ее немигающих зеленых глаз.
— Молитвенные флаги, — сказал он. — Мы оставим их здесь?
— Возьми их с собой, — предложила она.
Несколько унций тряпок ему, несколько фунтов снаряжения ей. Это означало: все кончено. Она отправляла его в отставку. Свергнутая королева возвращала себе трон. Она намеревалась сама довести их до конечной точки своего восхождения, и все должно было теперь идти так, как она решила. Кьюба заправила веревку в жумары.
— Хью Гласс, — сказала она.
— Да? — Неужели у нее опять изменилось настроение?
Она развела руки в стороны и спиной вперед шагнула с платформы в бездну.