Я свернула на длинную подъездную аллею, которая змеилась через пекановую рощу и вела к группе приземистых белых бетонных зданий — Пэмбертонскому государственному колледжу. Зданий было немного, и я без труда отыскала место стоянки, где оставляла свой автомобиль, когда приезжала для первой беседы. Бюро по связям с общественностью находилось неподалеку.
Я подвела машину к закрытой стальной двери и вышла в горячие серые сумерки. Других автомобилей на стоянке не было. Натриевые лампы, окружавшие стоянку, еще не зажглись, и я двигалась в глубокой тьме. Дверь не была заперта. Я вошла в длинный темный холл. Не найдя выключателя, я ощупью, почти в полной темноте, преодолела небольшое расстояние до Бюро и обнаружила, что оно закрыто. Постояв немного, раздумывая, что делать, я подсунула мой конспект под дверь и поспешила назад к стоянке. Пустой, пахнущий мелом сумрак вызывал мурашки и заставлял сердце биться намного быстрее. Казалось, мои шаги звучат, как гонг. Вдруг я подумала, что приходить сюда одной было по меньшей мере глупостью.
Входная дверь была заперта. На мгновение меня охватила паника, я стала барабанить кулаками по гладкой стали, пробовала вышибить ее плечом…
Но вдруг дверь рывком открылась, и я, спотыкаясь, выскочила в сумерки и буквально упала на руки мужчины, стоящего у входа в здание.
Я вздохнула, взглянула на него, и невольный крик ужаса вырвался из моей груди. Я отскочила, пытаясь пробраться вдоль стены к автомобилю, лихорадочно соображая, есть ли в машине что-нибудь, чем я могла бы защититься, если, конечно, доберусь до нее.
В тихих пустынных сумерках человек выглядел поистине ужасающим, диким, сумасшедшим. Невысокий, едва ли на полголовы выше меня, прямые, без блеска, черные, как у индейцев, волосы, падающие на глаза, как темная запятая. Его лицо было покрыто полосками какого-то вещества, которое казалось только немного темнее его кожи. Он был в лохматой разорванной рабочей одежде, усеянной пятнами и затвердевшей. На тонкой талии — кожаный пояс, на нем висел зачехленный нож. Маленькие аккуратные ноги оказались обутыми в грязные мокасины. На одном мощном плече его было закреплено нечто, напоминающее колчан со стрелами. Светлые глаза сверкали из-под волос. От мужчины ужасно пахло высохшим потом и чем-то еще, чем-то старым, испорченным и диким.
На этой по-земному безобразной стоянке для автомобилей он выглядел таким же чуждым и опасным, как тролль или кровожадный пигмей.
Я в ужасе подумала о сумасшедших, увечьях и заголовках в газетах, о Хилари, ожидавшей у Тиш моего возвращения, которое никогда не состоится, о крутящихся голубых огнях на той заколдованной земляной аллее и о детском диком плаче…