Дед, вероятно, боялся за судьбу своей коллекции восточных редкостей и потому обзавелся спецсигнализацией, которая подключалась на милицейский пульт. Стоило кому-нибудь войти в квартиру и тут же не позвонить по секретному телефону и не назвать код, как уже через пять минут в прихожей объявлялись крепкие ребята в камуфляже.
Васька пододвинул к себе телефон.
– Алло, пост? — вежливо осведомился он. — Рига сто десять. Да, все в порядке. Граница на замке.
Васька поставил сумку в кухне на табурет и принялся разбирать покупки. Ветчина, помидоры, огурцы, колбаса, шпроты, черный и белый хлеб, кокосы… И все ради чего? Оливки с перцем, кока-кола, лечо… А все ради того, чтобы пришла Ленка… Сыр, спрайт, салат… А она возьмет и не придет, с нее станется…
Тяжело вздохнув, Васька убрал покупки в холодильник и налил из двухлитровой бутыли в стакан кока-колы.
И ведь что за штука такая странная — любовь? Вот так живешь-живешь, горя не знаешь и вдруг — ба-бах! Она! Сердце прыгнет, как теннисный мячик. В груди словно тает большая сладкая карамель и…
Проглотив воду залпом, Васька пододвинул к себе телефон:
– Алло, Рентген? А Рентгена можно? То есть Мишу, я хотел сказать…
…И все, что занимало тебя в этом мире, проваливается в тартарары, и ничего уж не нужно больше — ни сидения на скамейке с приятелями, ни боевиков по видаку, ни компьютерных игрушек… Торчишь целый день, как Прометей прикованный, у телефона — а вдруг она позвонит? А вдруг позвонит?
– Рентген? Ну что — хата в порядке. Конечно, молоток. Я уже и жратвы накупил. Но пиво там — за вами. Обзвони всех, я пока в квартире приберусь. Куда идти, надеюсь, помнишь?
Но Ленка никогда не звонила. Да-а, не зря он прочитал как-то у одного классика: «Любовь — страшное дело, остерегайся!»
Вооружившись веником, Васька принялся за ковер в гостиной. Но сколько он ни мел, ни одной пылинки ему извлечь не удалось. Дед всегда был аккуратистом, и это было его слабым местом. Васька скептически оглядел протертые до блеска стекла в серванте и книжных шкафах, чистенький светлый паркет, аккуратный ворс ковра и с тоской подумал, как трудно будет после вечеринки привести это в соответствие. Но дело того стоило, потому что…
А вдруг она не придет?!
Васька остановился перед зеркалом и критически посмотрел на свое отражение. Русые взлохмаченные волосы, рыжеватые брови, длинные, почти девчоночьи ресницы, нос очень даже ничего. Глаза карие, каурые, как называл их дед. Подбородок мог бы быть, конечно, помужественней. А вот взгляд — забитой собаки, круги под глазами — тьфу! — до чего он дошел!