В колонне потухли смешки. Кто-то крикнул неуверенно:
— Помог бы человеку, герой!
Но конвойные все еще посмеивались, теперь уже над своим незадачливым товарищем, а один из них для порядка проговорил:
— Разговорчики. Прекратить!
— Я ей помогу, я зараз, я зараз, — приговаривал щекастый и начал сдергивать старуху, еще более распаляясь от того, что она не поддается, и что он, молодой и сильный, не может с ней сладить. Смех товарищей окончательно добил его, и он совсем зашелся.
— Подержите-ка, — проговорила Таисия Никитична и, сунув свой чемодан кому-то из соседок, выбежала из строя.
Около вагона она с разбегу оттолкнула щекастого так, что он с трудом удержался на ногах. Подхватив старуху, Таисия Никитична легко ее сняла и хотела поставить на землю, но та уже не могла стоять.
Тут подскочил щекастый, еще более разозленный и весь взъерошенный, хотел закричать, но от злобы у него получилось что-то совсем уж непохожее ни на какие человеческие слова.
Не обращая на него внимания, Таисия Никитична крикнула:
— Помогите же кто-нибудь!
— Посажу! Нарушение!.. — наконец удалось выкрикнуть щекастому.
Тогда Таисия Никитична сказала ему спокойно и твердо, по-командирски:
— Смирно!
Она и сама не знала, как это у нее вырвалось, уж очень отвратителен показался ей этот солдат, развращенный убеждением, будто все эти люди, без исключения, враги и их следует ненавидеть. И он их ревностно ненавидел и потому очень боялся.
— На фронте бы я знала, что с вами делать, — все с той же начальственной спокойной строгостью продолжала Таисия Никитична, поддерживая вконец обессилевшую старуху.
Дрогнула конвойная нахальная душа. На какое-то мгновение остекленели от служебного рвения глаза и по телу пробежала дрожь, какая бывает, если надо вытянуться по стойке смирно. Но он тут же пришел в себя и гаркнул:
— А ну, давай на место! Разговаривать тут!..
Из колонны выбежала Тюня и помогла поднять старуху.
— Ты, Сидорчук, рапорт напиши, — подал голос один из конвойных, все еще продолжая улыбаться.
— И напишу!
— Ты их не поваживай. А мы подтвердим.
— Что вы подтвердите? — спросила Таисия Никитична.
А Тюня предостерегающе одергивала:
— Ох, да не разговаривайте вы с ними. Все равно ничего не докажете, а себе хуже сделаете…
— Отставить разговорчики! — крикнул конвоир и пояснил: — Посидят в кондее, остынут.
Щекастый орал:
— Фамилие у вас какое? Видали мы таких фронтовичек…
Таисия Никитична понимала, что все ее слова ни к чему, но она еще не научилась покорно сносить несправедливость, тем более порожденную только одной тупостью.
— Молчите, — снова прошептала Тюня. И, чтобы не дать Таисии Никитичне говорить, спасая ее от последствий, она дерзко ответила: