— Это, извиняюсь, самолет наш обстреляли.
— Да как же это?.. — Наталья Николаевна хотела спросить, как же это он-то жив остался, но Сашка поспешил все объяснить:
— Нормально, дотянули до своей территории. Самолет, конечно, поврежден, а люди все живы. Летчик получил ранение.
— Летчик — Ожгибесов?
— Так точно, — подтвердил Сашка, сообразив, что именно Ожгибесов держал связь с Натальей Николаевной, передавая ей письма от Бакшина.
— Посиди, мальчик. Подожди, пока я прочту.
«Это правильно, — подумал Сашка, — письмо прочесть надо в первую очередь».
В пакете оказалась еще газета, где написано про Сашкину медаль. Тоже правильно, пусть знает, кто прибыл. А то все «мальчик» да «мальчик».
И медаль, и газету привез летчик в этот свой последний рейс и передал Бакшину. Медаль хотя и поспешно, но все же с подобающей торжественностью была тут же, на аэродроме, вручена Сашке.
Читала Наталья Николаевна очень скоро и все хмурилась, будто чем-то недовольна. Сначала прочитала письмо, потом газету. Кончив читать, посмотрела на Сашку так, словно он уже успел в чем-то провиниться перед ней.
— Ты, Саша, устал, наверное, и хочешь есть? — спросила она строго.
— Можно и потерпеть, — независимо ответил Сашка. — Спасибо.
— Тогда подожди. Сначала надо выкупаться.
Когда Сашка наслаждался в теплой ванне, она принесла белье. Он застыдился. Она проговорила:
— Ты, Саша, не стыдись. У меня сын постарше тебя. Вот это его белье осталось. Ох, спина-то у тебя!..
— Как у ежа. — Сашка усмехнулся. — Сейчас еще ничего, хоть лежать можно.
— И ты все вытерпел?.. Как же ты?
— Так уж вот. И сам не знаю, как…
Он даже подмигнул при этом, но совсем не ради того, чтобы показать свое удальство, а просто он не терпел сочувствия и боялся пустых причитаний. Но, не поняв его усмешки, она учительским голосом сказала:
— Смеяться над этим нельзя.
Сразу стало намного скучнее плескаться в теплой ванне. И даже не так уж тепло. Именно в эту минуту он почувствовал, что жить ему будет невесело и, скорей всего, долго тут он не задержится. А она думала, что Сашка у них останется навсегда. Муж так ей и написал: «Он — сирота, я ему жизнью обязан. Прими и устрой, как родного сына».
Она расспросила его, где учился и в каком сейчас классе. Оказалось, Сашка уже и забыл, когда он и учился-то. До войны успел закончить три класса, вот и все. Она принесла ему учебники, начала учить, а по вечерам спрашивать уроки. Сашка учился нехотя и плохо, и не потому, что был неспособный или ленился, а просто он еще никак не мог войти в нормальную ребячью жизнь. А она этого не понимала и каждый раз повторяла: