Что касается Анисьи Петровановны, то, по-видимому, уже в первой же землянке для нее стало ясно все, что касается нового врача. Едва они вошли, как с нар им навстречу поднялась взлохмаченная фигура. Таисия Никитична сразу узнала своего недавнего собеседника, бородача-кашевара.
— Спите, отдыхайте, — торопливо и приказывающе проговорила она.
— Успею еще, у меня сон что у воробья…
Вмешалась сестра. Отстранив бородача, она доложила:
— Тут один раненый. А ты отойди, сказано тебе: отдыхай.
Бородач послушно сел на краешек нар, и тогда Таисия Никитична увидела раненого. Он вышел из темноты к двери, вынося вперед забинтованную руку. Молодой парень, невысокий и не очень, видать, сильный, если судить по его тонкому лицу и маленьким рукам. Две раны, чуть повыше кисти и около локтя, были незначительны, но очень запущены. Таисия Никитична, вспомнив отношение сестры к «мужиковским болезням», с осуждением взглянула на нее.
— Скрывал, — с угрожающей улыбкой пояснила та. — Отчаянность проявлял, героизм. Так, думал, пройдет.
Парень вздохнул и нахмурился, вдруг проговорил неожиданным при его легком телосложении густым басом:
— Да когда же было лечиться? Мост взрывали, вот и царапнуло. В первый раз, что ли? Героизм… Скажете тоже!
— Без тебя не взорвали бы?
— Без него, — откликнулся бородач, — никогда бы. Лучший специалист.
— А ты бы не подавал голоса-то, — осуждающе проговорила Анисья Петровановна.
— Конечно, и без меня бы взорвали, — поеживаясь от боли, проговорил парень. — Делов-то…
— Ну и сидел бы. Сестра, еще ваты.
— Так никак было нельзя сидеть-то. Я же рассказывал, и другие подтверждали. Головы поднять было невозможно. Нам до моста метров пятьсот всего, а ползти нельзя. Немцы такие психованные в охране, чуть воробей чикнет, они по этому месту до той поры садят, пока все кругом до последней травинки не выбьют. Всю ночь прожекторы, ракеты. Никак нам подойти не дают. А дело стоит. Я и забыл про руку-то, такая у нас досада. Вот так и просидели в болоте, как лягушки, почти сутки. Ни вперед, ни назад.
— Забинтовать, — приказала Таисия Никитична сестре и спросила: — А мост?
— Взорван. Да теперь снова не миновать идти.
— Зачем?
— Так они его теперь уже восстановили. У них скоро самый блицмахен начнется, как же им без моста.
— Ох, уж скорей бы, — сказала Анисья Петровановна, убирая инструменты, — скорей бы наши мужики домолотили проклятого немца. А есть еще такие у нас, что цепляются за свою болезнь, как за мамкин подол.
— Ладно тебе, ладно, — проворчал бородач. — Сама-то что смотришь? Недотумкала еще мою болезнь лечить. Вот доктор не глядя определил.