— Закон? — с надеждой спросил Сеня, начиная понимать, с чего это Сашка так разговорился.
— Не сомневайся, у нас законы крепкие, — заверил Сашка. — И, главное, стой на своем. Проявляй выдержку, своего момента жди. Не отступай, не кидайся без толку и по сторонам гляди. Все это я для чего говорю? Думаешь, для похвальбы? Дураков только дурак хвалит. Мне бы с самого начала, еще из лесу, оглядеться, то сразу понял бы, какой зверь на сосне притаился. А я торопился, выдержку потерял, вот и пришлось мне в болоте лежать.
Да, сдерживать свои порывы, уметь ждать мужественно и целеустремленно — вот что хотел сказать Сашка.
— А как же ты из болота выбрался? — смущенно спросил Сеня.
— Да так и выбрался. Вечер настал, тени пошли от деревьев, ну я, как тень. Выдал мне Батя потом…
— За что же тебе-то?
Не отвечая на вопрос, Сашка обнадеживающе пообещал:
— Погоди. Он и тебе всыплет.
И это обещание почему-то обрадовало и так успокоило Сеню, что ему захотелось поскорее встретиться с Бакшиным, который только один может выручить маму.
И вот он дома. Опираясь на палку — костыли он все-таки бросил, как только научился передвигать ноги, — Бакшин вошел в свой кабинет. Как ему показалось, ничего здесь не изменилось, и ни одна вещь не сдвинута со своего места. Он стоял посреди кабинета, взволнованно оглядываясь, а жена и сын наблюдали от двери. Ничего не изменилось, разве что все стало пониже, потеснее, но он знал, что это ощущение скоро пройдет, стоит только привыкнуть к домашней жизни. Придется привыкать. Для войны он уже не пригоден.
— Вот мы и дома, — проговорил он.
Жена вздохнула, а сын сказал:
— И я так же подумал, когда явился в Москву.
Говорил он негромко, как бы прислушиваясь к своему голосу, и Бакшин вспомнил, что сын все еще плохо слышит и старается этого не показывать, чтобы не вызывать ничьего сочувствия. Как-то не похоже на Степана, который прежде мало считался с чужим мнением и совсем не заботился о том, что о нем подумают. Только сейчас Бакшин заметил на сыне свой старый костюм и очень этому удивился. Вырос парень, вытянулся и в плечах раздался. Подумать только — отца перерос.
Заметив удивленный и отчего-то встревоженный взгляд отца, Степан извинительно улыбнулся.
— Свою одежду узнаешь? В госпитале мне такое выдали, что одевать не хочется…
— Это уж как водится, — засмеялся Бакшин. — А ты молодец, даром время не теряешь. — И, вспомнив свои беспокойные ночные размышления, подумал: «Одежка моя впору пришлась. А мысли мои?.. О-хо-хо… Как-то мы с тобой теперь разговаривать будем?..»