— С Валей? Не время сейчас об этом. Да и не думаю я…
— А вот она, я замечаю, подумывает.
— Это я знаю.
— А люди уж и не думают, а прямо говорят.
— Люди. Им виднее.
Как бы сомневаясь в людской прозорливости, Бакшин покрутил головой, но не сказал ничего. Шагов подумал, и уже в который раз, что, пожалуй, Бакшин не очень-то верит тому, что говорят люди. Нельзя сказать, чтобы он так уж совсем не прислушивался к мнению окружающих. Наоборот: очень прислушивался, но так, словно у него в ушах находились некие фильтры, пропускающие только угодные ему речи и задерживающие неугодные. Шагов даже подумывал, будто Бакшин никому не верит, но старался отогнать от себя эту унижающую командира мысль. Не доверять соратникам — это уж последнее дело. Не может Бакшин не верить людям, потому что люди-то ему очень верили. А доверие не может не быть взаимным.
И, наверное, желая показать полное свое доверие, Шагов объявил!
— Живы останемся — поженимся.
— Ну вот, а говоришь, не время об этом думать, — засмеялся Бакшин, направляясь к своей землянке.
После того ночного разговора Таисия Никитична хотя и встречалась с Бакшиным, но ни о чем не разговаривала и уже начала подумывать, что он вообще забыл про нее. Когда поделилась с Валей своими мыслями, то в ответ услыхала:
— Ну нет! Никогда и ничего он не забывает. Это уж точно.
Так это сказала уверенно, как всегда говорила о Бакшине и о его действиях. Вот только в его мыслях она никогда не была уверена и всегда признавалась:
— А уж что у него на уме? Этого сказать невозможно.
То, чего не могла сказать Валя, додумала сама Таисия Никитична: все дело в обаянии. Обаяние долга, которому Бакшин подчинил свою жизнь и подчинял жизни тех, кто работал с ним, и даже обаяние приказа. Все дело в том, кто приказывает. Надо очень верить человеку, чтобы беззаветно выполнять его приказы.
В последнее время Валя стала часто разговаривать с Таисией Никитичной по-немецки, объяснив это так:
— Да просто мне тут не с кем тренироваться. А Батя сказал: с вами. Может быть, вам это тоже пригодится…
— Пригодится? Это тоже он так сказал?
— Вроде он не так сказал. — Валя на минуту задумалась, вспоминая, как именно сказал Бакшин. — Он сказал: «Доктор наш совсем немецкий забыла, ты с ней потренируйся для пользы дела». Вот это точно — его слова.
— Для пользы дела? Да, пожалуй, слова его.
— Ну конечно! Война; всякое может случиться и со мной, и с вами. Вот он и думает, что в отряде должен быть кто-то, язык знающий.
Ничего больше не прибавила Валя к своему объяснению, которое сама она посчитала достаточно убедительным, но которое совсем не убедило Таисию Никитичну.