— Я? Очень.
— И я очень. Ты хорошая.
— Ты тоже самый лучший из мальчиков.
— Почему? Ты меня совсем не знаешь.
— Знаю. С самого первого вечера, когда ты играл. Ты будешь знаменитый музыкант.
— А если не буду?
— Будешь. У тебя талант. Это все говорят.
— А может быть, все ошибаются?
— Как же все? Так не бывает, — убежденно проговорила Ася. Помолчала и, глядя на огонь, спросила: — А знаешь, кем я буду?
— Знаю — балериной.
— Нет, не угадал.
— Значит, актрисой. Все девочки так мечтают.
— А вот и не все…
Тут в разговор вмешался Кузька Конский: он щелкнул своим огненным языком и выплюнул золотой уголек прямо к Асиным ногам. Она ловко подхватила уголек, бросила обратно в огненную пасть, но ладонь все-таки обожгла. Подула на обожженное место и, разглядывая его, сообщила:
— Я буду врачом.
— Обожглась и решила.
— Нет, правда. Это я давно уж решила. Когда ты показывал альбом. И потом, когда все узнала про твою маму, тоже решила, что буду, как она. Совсем как она. И с парашютом выучусь прыгать. И всегда буду с тобой. Ты ведь так сказал.
Она посмотрела на свою ладонь. Он спросил:
— Болит?
— Так, немножко. Какая же это боль?
— Покажи.
Она послушно протянула руку. На тонкой ладошке едва заметное розовое пятнышко ожога. Сеня подул на него и, совсем неожиданно для себя, как он сделал, если бы это была мамина ладонь, поцеловал пятнышко. Ему сейчас же стало очень жарко, но Ася, не отдергивая руку, спросила:
— Полечил?
— Да.
— Вот мне и хорошо.
— Это я когда был маленький, мама так меня лечила. А я маму тоже так, когда вырос.
— А я-то не маленькая.
— Ну и не большая. Ты только все знаешь, как большая.
— Да. Как промокашка. Я тебе говорила.
— Говорила. У тебя веснушки на носу.
Ася счастливо рассмеялась и широкими глазами посмотрела на него.
— Ну и что же?
— И на щеках, около носа. А раньше я и не замечал.
— Ты и не мог заметить. Они появляются только весной.
— А что, уже весна?
— Да. Март.
— Как же так?
— Сегодня пятое марта.
Пятое марта! Сколько же он проболел? Тогда, в тот последний вечер, они собрались на концерт в госпиталь, была зима. Они вышли из училища и, чтобы согреться, толкали друг друга в снег и бежали, как сумасшедшие. Это было в феврале, и деревья стояли белые, и сугробы на улицах доходили до вторых этажей.
— Ты пролежал больше месяца, — уточнила Ася. — И ничего не помнишь.
— Я все помню. А как заболел, не помню.
— Доктор сказал — это чудо, что выжил. У тебя было воспаление в легких.
Дрова догорали, бледные вспышки пламени то вспыхивали, то гасли. Как будто утомившись от бурного веселья, Кузька Конский заморгал своими красными глазами, и все вокруг тоже как будто заморгало.