– В дверь, разумеется, – буркнул Суров. – Дом был пуст и открыт.
– Снова убийство, – вздохнул пристав. – Да только теперь не в лесу, а в городе.
– Вы хотите сказать, что доктора убили… – не договорила Марго. Вопрос и так был понятен, потому пристав кивнул:
– Да-с, доктор убит тем же способом. Две колотые раны на шее, между ранами равное расстояние во всех случаях. Я уж на глазок определяю-с.
– Как вы сказали? – подступила к нему Марго. – Равное расстояние? А что это значит, Ардальон Гаврилович?
– Покуда, ваше сиятельство, мы не знаем-с, – загадочно сказал тот, будто на самом деле знал, но намеренно не выдавал секрет.
– Понимаю: тайна следствия, да? – проговорила Марго, пристально глядя на труп уже без недавнего ужаса.
– Именно-с. – Пристав расхаживал по кабинету. – Вон кровищи-то сколь вытекло, а вы говорите – вампир. Отчего ж он кровь не выпил? Оттого что не вампир вовсе, а человек. Вандал, как есть вандал. А вот цель не ясна-с. Цель-то у него имеется, да поди разгадай… Без цели невозможно эдак жестоко убивать.
На кушетке произошло шевеление – гувернантка пришла в себя и села. А перед ней окровавленный труп в нескольких метрах. Мадемуазель издала стон, похожий на вопль, и свалилась на пол. Марго осталась равнодушной к ее новому обмороку. Она обратилась к полицейским:
– Господа, будьте любезны, перенесите мадемуазель Каролину в экипаж.
Когда полицейские унесли гувернантку, Марго подошла к трупу.
– А вы, ваше сиятельство, отчего в обморок не падаете? – осведомился пристав, листая тетрадь на столе доктора, где тот вел записи о пациентах.
– Не имею такой привычки. До свидания, Ардальон Гаврилович.
Следуя за ней, Суров внушительно зашептал в коридоре:
– Отдайте приставу пуговицу!
– Не отдам.
– Отдайте. Возможно, она улика.
– Я же сказала – не отдам. И кончим на том.
– Маргарита Аристарховна! – повысил голос Суров. – Вы… вы мешаете следствию!
– Милый Александр Иванович, – остановилась Марго в темном коридоре и повернулась к нему. – Этому следствию нельзя помешать, ибо оно ничего не делает. Уж который по счету труп, а пристав даже цели преступника не знает. Ему бы поспрашивать людей, тех же крестьян, а не относиться к ним с пренебрежением.
– Вы не знаете, он, может, и расспрашивал.
– В таком случае должен знать то, что известно нам.
– Отдайте пуговицу!
– Ни за что.
– Вы не имеете права…
– Не имею, – согласилась Марго. – Ну и что?
Суров негодовал и не находил определения такому ее поведению, к которому ни одно прилагательное не приставишь. Нет, приставишь: чудовищное поведение – Маргарита Аристарховна (графиня!) украла пуговицу! Он заходил по коридору туда-сюда и беззвучно ругался. Сразу видно – мадам не пороли в детстве и не научили нести ответственность за поступки. Он подлетел к Марго так близко, что едва не коснулся носом ее носа, и процедил: