Война затишья не любит (Рамазанов) - страница 4

Седьмая гробница

Проклятая шинель… Старый чапан и то греет лучше, чем этот сизый балахон с якорями на смешных пуговицах. Джагтуран говорил, что это – старая немецкая одежда и ей уже тридцать пять лет. Врет, наверное. Сукно еще крепкое…

Омши-теппа – нечистое место. Грязь, ямы… Что тут охранять? Могилы старые? От кого? Смену третий день не привозят… Колдовское место Омши-теппа. Старики говорили, что в давние времена здесь из-под земли била вода, смешанная с золотым песком. Золотые барханы и скелеты людей, лошадей и верблюдов окружали родник. И охраняли золото Омши-теппа огромные муравьи с собачьими головами. Они разрывали на куски всех, кто посягал на их сокровищницу, догоняли аргамаков и беговых верблюдов. Но человек хитрее муравья! Когда наступала чилля – сорок дней неимоверной жары, в полдень муравьи, как и все живое в пустыне, прятались в свои норы. В это время удавалось набить хурджины золотым песком. Хитрость состояла в том, чтобы погрузить золото на двух верблюдов или на двух лошадей. Когда муравьи настигали вора, запасную лошадь бросали как приманку. Но если на ней не было золотого песка, чудовища продолжали гнаться за похитителем и разрывали его. Их вел запах золота.

Урчание грузовика прервало ленивый ход мыслей афганского резервиста Хайр-Мамада. Смена! Конечно, привезли еду, а может быть, и долгожданный приказ сдать оружие и обмундирование и разъехаться по домам. Забирали ведь на два месяца, а уже – четвертый на исходе. В Шиборгане, конечно, можно служить, город все же, но месяц в Омши-теппа – длиннее года.

В палатке было тепло, пахло свежими лепешками, на дастархане – большое блюдо с рисом, бананы, миски с ломтями жареной баранины. В дальнем углу джагтуран склонился над картой с незнакомым Хайр-Мамаду офицером.

– Благодарите Аллаха, поешьте как следует, предстоит неблизкий путь. Выполним приказ, а потом в Мазари-Шариф и все – окончена ваша служба. Без моего разрешения из палатки не выходить, – голос старшего капитана звучал ровно, но показалось Хайр-Мамаду, что нервничает джагтуран. И хотя никто не посмел бы нарушить приказ командира, у входа в палатку встал незнакомец в офицерской форме без знаков различия.

Ели молча, и только Халиль, тощий, как жердь, араб, бросил невзначай:

– А там, в грузовике, еще люди есть…

Это было понятно и без его хабара, за брезентовой стенкой слышны были сначала торопливые шаги, затем громыханье деревянных коробок. Потом грузовик укатил к траншеям.

С места снялись к вечеру. Джагтуран оставил в палатке Алаутдина и с ним одного из прибывших людей – крепкого бородатого пуштуна в зеленой куртке. Хайр-Мамад как-то приценивался к такой же в Шибаргане, но когда дукандор сказал ему, сколько стоит этот «джекетфилд», охота купить куртку отпала. Две с половиной тысячи афгани! Да за такие деньги с ног до головы одеться можно!