Столы и лавки помогали выносить парни, потому что я решил, что так все быстрее получится. Накрывали прямо посреди улицы, догадавшись, что внутри любого из домов больше, чем десяти человекам будет не развернутся. Уже через десяток минут на столах начали появляться тарелки с едой, к которой мы и приступили, не дожидаясь пока нам подадут все. Обед вышел замечательным, я да и мои ребята уже успели отвыкнуть от нормальной пищи, поглощая столовскую овсянку в немерянных количествах, а тут для нас устроили просто праздник желудка. На столах были соленые грибочки, вареники с творогом, сладкая картошка с луком, жареная рыбка, пельмешки… да много еще чего. Я с ребятами поглощал все это так, что за ушами трещало. За столами не было слышно разговоров — все старательно жевали и вспоминали, что такое — домашняя еда.
Однако обед все же был подпорчен, но уже не по моей вине. Когда хозяйки уже перестали выносить тарелки, а бойцы уже потихоньку сбавляли скорость жевания и ослабляли пояса, откуда ни возьмись появилась возмущенная женщина, ведущая с собой за руку девушку лет девятнадцати, что называется «в самом соку!». Впечатление о её фигуре портил только немного выпирающий животик, который можно было бы убрать парой месяцев строгой диеты. После этого пропорции её тела стали бы просто загляденье! Парни заметили их появление и уставились внимательными взглядами на девушку, по их лицам я прочел, что все они очень сильно захотели с ней познакомиться. Лишь один боец отчего-то побледнел и попытался спрятаться за спинами товарищей. Это был именно Глен, который и привел нас сюда.
— Вот он, стервец! — издала победный клич женщина, показавший, что попытки Глена были безуспешны. — Вот он, паскудник! А я еще и не верила, когда мне Марка сказала, что дочкин хахаль в нашей деревне появился. Думала, у него смелости не хватит… — женщина распалялась прямо на глазах. — А у него зато наглости много! Надо же, посмел явиться сюда, после того, как позорно сбежал три месяца назад.
Глен выглядел совсем убитым, уставился в стол и не поднимал взгляд, а девушка выглядела совсем сконфуженной криками. Внезапно до меня дошло — этот животик голоданием вряд ли можно убрать, так как он явился последствием не любви сытно поесть, а любви совсем другой…
— А ну на меня посмотри, гаденыш! — Женщина подошла к Глену вплотную. — Сделал ребенка моей дочке — и в кусты? А кто его растить, воспитывать будет? Кто, я спрашиваю?! — женщина сорвалась на визг, а я с силой ударил ладонью по столу, так что чашки подпрыгнули.
— Тихо, отставить истерику, — спокойным тоном приказал я и поднялся.