Тем более что теперь у меня имелся неплохой шанс выяснить все – новый знакомый.
Я поехала к нему на работу во вторник, рассудив, что начинать дела в понедельник – как-то не очень. Меня не хотели впускать – мол, зампрокурора принимает только по записи, но тут дверь его кабинета открылась, и Дима вышел сам. В прокурорской форме он выглядел несколько иначе, нежели в пуховом комбинезоне. Увидев меня, он сразу расплылся в улыбке:
– Какие люди! Мария! Ты ко мне?
– Представляешь, да, – улыбнулась я в ответ.
– Ну, заходи-заходи, пообщаемся. – Он пропустил меня в кабинет и отрывисто бросил секретарше: – Настя, два кофе и по пятьдесят коньячку.
– Я за рулем, – отказалась я, и Дима захохотал:
– Не бойся, девуля, все уладим.
Но я решительно отказалась: в конце концов, кроме штрафа, есть еще и жизнь – своя и чужая.
Мы оказались за большим начальственным столом, Дима развалился в кресле, я выбрала стул наискосок от него. Определенно, в кабинете мой новый знакомый не казался таким красномордым тюфяком, как в самолете... Было ему лет около сорока, правда, излишний вес и наметившаяся плешь на макушке значительно старили. Но голубые глаза искрились смехом, что придавало ему обаяния и заставляло улыбаться в ответ.
– Так я слушаю тебя. Проблемы?
– Я... я даже не знаю, но... – сбивчиво начала я.
– Как юрист, первую страницу я обычно отсекаю, – улыбнулся Дима, помешивая ложечкой кофе в большой белой чашке. – Давай к делу.
– Понимаешь... я много лет жила не в России. Но тут у меня оставался отец – в том доме, куда ты меня подвозил, помнишь? – Дима нетерпеливо кивнул. – Так вот... соседка сказала, что он умер полгода назад. Я в это не верю.
Дима удивленно взглянул на меня, покрутил в пальцах ложку:
– Ты что хочешь этим сказать?
– Я хочу узнать. Конечно, я не юрист, не медик, но даже моих знаний хватает на то, чтобы понять: при обнаружении трупа проводится вскрытие, экспертиза – как там это называется? То есть все равно должно быть свидетельство о смерти, да? И причина там указана – или не там? Я не знаю...
Я выдернула из сумки пачку сигарет и закурила, даже не удосужившись спросить, можно ли делать это в начальственном кабинете. Дима помолчал, барабаня пальцами по столешнице, потом взял из тяжелого стакана карандаш и придвинул к себе пачку стикеров:
– Фамилию, имя, отчество скажи.
– Лащенко... Юрий Михайлович Лащенко.
В глазах моего знакомого что-то вдруг мелькнуло – и исчезло. Он записал данные на верхнем листке, позвонил секретарше Насте и попросил зайти. Та вплыла в кабинет спустя пару минут, прошла, покачивая бедрами, обтянутыми черной короткой юбочкой, к столу. Тот что-то прошептал ей на ухо, она кивнула и направилась к двери, сжав в руке листок, но на пороге чуть задержалась и резанула меня острым любопытным взглядом. Дмитрий тем временем допил кофе, отодвинул от себя чашку и проговорил, обращаясь ко мне: