Девочка появилась вновь, неся в одной руке две большие кружки, а в другой удерживая каким-то образом сразу четыре тарелки. Она хлопнула кружки на стол с тем же сухим стуком, поставила перед Реной и Коннором две тарелки, а с двумя другими отошла к противоположному краю.
Коннор принялся подозрительно разглядывать содержимое тарелок. Им дали жаркое с густой подливой и горкой вареных овощей. Прямо в еду была воткнута большая резная деревянная ложка.
Рена с интересом вертела перед собой кружку.
— Точно такие я делала, когда в сиротском приюте «Три Рощи» нас учили гончарному мастерству. Неужели они покупают изделия деревенских подмастерьев? — Не ожидая ответа, она взяла ложку и ловко зачерпнула густой коричневый соус с большим куском мяса.
Коннор осторожно попробовал незнакомую еду. Она оказалась горячей и вкусной. И мальчик быстро заработал ложкой.
Рена первая покончила с жарким, запила шипящим сидром и откинулась назад со счастливым вздохом.
— А мне нравится путешествовать!
Коннор вежливо кивнул, не переставая жевать. Он с беспокойством косился на соседей, опасаясь, как бы они не заподозрили в нем аристократа или, как говорит Рена, франта. Но никто не проявил ни малейшего интереса к двум голодным путешествующим подмастерьям.
Рена вертелась из стороны в сторону, жадно разглядывая сидящих за столами, жмущихся к очагу и толпящихся у стен людей. Наконец она уронила ложку в пустую тарелку и встала со скамьи, вытягивая шею и стараясь посмотреть поверх голов.
— Это менестрель! — радостно воскликнула она. — Настоящий странствующий менестрель. А то, на чем он играет, кажется, называется цитра, но я не могу разглядеть как следует… и конечно же из-за шума не слышно музыки! Я хочу подойти поближе.
Коннор видел, как Рена пытается протолкнуться вперед, мечется между людьми. Вот она подпрыгнула, потом встала на цыпочки, тщетно стараясь увидеть хоть что-нибудь за спинами галдящих мужчин. Потом она нырнула в гущу людей и пропала из виду.
Девочка-служанка лавировала между людьми с тарелками и кружками, и толпа перед нею расступалась. В конце одного из таких людских коридоров Коннор мельком приметил долговязого человека в поношенном темно-синем плаще, обычной одежде менестрелей. Он пел и играл на длинном деревянном инструменте. Дрожащие металлические звуки струн цитры еле пробивались через разноголосый гул. Тут он наконец разглядел Рену, которая упоенно размахивала руками, а ее тоненький голосок вливался в хор мужчин, подпевающих менестрелю.
Все еще охваченный непонятной тревогой, Коннор обеспокоенно озирался вокруг. Но не заметив никакой опасности, успокоился и расслабился. Он доскреб еду с тарелки и, положив локти на стол, стал слушать простые и незамысловатые песенки, знакомые ему еще со времен учебы в Школе Волшебства.