Но вот дверь в гостиную отворилась, все вздрогнули, вытянулись…
Вышел казначей.
— Тс! — произнес он тихо. — Его высокопревосходительство не могут принимать теперь, они уснули.
Все на цыпочках подошли к казначею, обступили его, осыпали вопросами; но его начальник, председатель магистрата, имеющий полное право на его особу, воспользовался этим правом, взял своего подчиненного за руку и отвел в сторону для допросов.
— Боже мой! — раздался громкий голос из гостиной. Председатель отскочил от казначея, рассыпавшийся фронт чиновников построился снова, казначей бросился в гостиную. Подле постели стоял лекарь с ложкой микстуры, которую он хотел влить в рот больного.
— Она совсем почти лишила меня рассудка и вольности, похищает то время, которое я обязан посвящать должности, возложенной государем и отечеством!.. — произнес больной и продолжал что-то невнятно; и вдруг, взбросив голову, вскочив с места, вскричал: — Что я вижу? Это дом Софии? Это храм, где обитает божество души моей!..
Лекарь взглянул на казначея; казначей весь вспыхнул; "Не понимаю, — подумал он, — когда его высокопревосходительство был у нас и видел дочь мою!"
Городничий, услышав голос его высокопревосходительства, не утерпел. "Я начальник города, я должен явиться к генерал-губернатору, да и что ж за такая особа казначей, что смеет входить к его высокопревосходительству без доклада!" — думал он и вошел в гостиную.
Больной бросил на него взор и вскричал:
— Кто ты, дерзкий?
— Ваше высокопревосходительство!.. Я… городничий… честь имею.
— Кто осмелился лишить меня первого в жизни удовольствия? Говори! — продолжал больной грозным голосом.
— Не могу знать, ваше высокопревосходительство!.. Я не был предуведомлен о вашем приезде… У меня и квартира готова для вашего высокопревосходительства… постоянно шесть лет исполняю я должность свою с рачительностью…
Во время слов городничего казначей и лекарь стояли в почтительном положении, вперив очи в землю; а больной продолжал что-то говорить про себя и вдруг произнес вслух, прервав слова городничего:
— Что ж ты мне скажешь?
— При сем имею честь представить рапорт о благосостоянии вверенной мне должности…
Слова его прервал окружной гарнизонный командир. Вступив в комнату в кивере, он мерными шагами подошел к дивану, приложил руку к козырьку и произнес громко:
— Вашему высокопревосходительству честь имею…
— Сделайте милость, оставьте меня! — вскричал больной умоляющим голосом.
Адам Иванович отступил, замолк, затрясся.
— Неужели все против меня?. Неужели все согласились на мою погибель? Погибель! Нет!..