Саша Николаич, добрый, простой и нехитрый человек, никак не мог понять, что творится в этот миг с его ночным незваным гостем. Он, напротив, хотел бы поговорить с ним в самом миролюбивом тоне…
— Вы не думайте, — принялся уверять он, — что мои слова были неискренни. Напротив, уверяю вас, что я от всей души хотел бы вам помочь…
— Не надо! Не надо мне вашей помощи! Я обойдусь и без нее! Как вы не понимаете, что ваше поведение со мной мне обидно! Ну, вы меня поймали ночью с помощью ваших холопов у себя в кабинете… Так вяжите… делайте то, что вам предоставляет закон, а не разыгрывайте тут благодетеля.
— Да нет же, я и не разыгрываю, уверяю вас! — с искренним чувством произнес Саша Николаич. — Если вы пришли сюда, чтобы… — он запнулся и с трудом договорил, — …чтобы взять денег, то я дам вам их, и никто не узнает об этом!.. Если хотите, я буду давать вам их каждый месяц!..
— Я ничего не хочу! — опять топнул ногой бывший граф Савищев. — И ваших денег мне не нужно, потому что у меня самого вполне достаточно их и я сам могу вам платить ежемесячно. Но раз уж судьба свела нас вместе, мне надо, чтобы вы иначе расквитались со мной!.. Я не так глуп, чтобы отдаваться в ваши руки в то время, когда вы думаете, что держите меня. Когда шел сюда, то принял свои меры…
С этими словами бывший граф Савищев выхватил из кармана обнаженный итальянский стилет и взмахнул им в воздухе. Но в тот же самый миг Орест, не удалившийся со слугами, а лежавший, притаившись, под окном, как он лежал и во время разговора Саши Николаича с госпожой де Ламот, одним прыжком очутился возле Савищева, остановил его руку, воскликнув:
— Помилуйте, сеньор, такие манеры не приняты в столичном аристократическом обществе, к которому мы с вами принадлежим…
Савищев рванулся от него, выпрыгнул в окно и побежал.
Саша Николаич удержал Ореста, который хотел последовать за ним, остановив его.
— Бог с ним! — сказал он. — Пусть он скроется, а вы мне лучше скажите, откуда вы взялись и каким образом застали здесь этого человека?
— Из дивана.
— Из дивана?!
— Да, гидальго. Я был, по деликатному выражению вашей матушки, «нездоров»!
— Ну, это-то не ново! Дальше?
— Ваша ирония неуместна, ибо она прерывает связь моего рассказа… Конечно, мы настолько интимны с вами, что я открыл вам тайну моего нездоровья, но если вы помните, у нас с вами есть условие, что я пьяным в вашу обитель не вхожу, а направляю свои стопы в палаццо моего собственного родителя. Но сегодня я, по забывчивости, попал в ваше священное жилище вдребезги пьяным… Виноват в этом главным образом господин Борянский, душа-человек, аристократ, и, одним словом, маэстро бильярдной игры. Но коньяк у него, этот коньяк и сгубил меня, и я до того забылся, что нарушил наше условие. Однако, вступив пьяным в ваши чертоги, я, очевидно, устыдился, не пошел открыто через всю комнату, а стал себе искать укромное убежище и нашел его в этом диване. Все это я говорю предположительно, ибо никаких деталей не помню. Но факт тот, что я проснулся от шума, вылез из дивана и нашел здесь, как оказалось впоследствии, бывшего графа Савищева.