- Они должны принадлежать германскому народу, - тихо сказал Климов, когда он вновь. станет свободным.
- Я плохо разбираюсь в вашем политическом учении, герр офицер, хотя и пробовал читать Маркса. И умру я со своими убеждениями. Барону фон Гольбаху не ужиться с большевиками. Впрочем, жить мне осталось недолго. Но я всегда был против воины с Россией. Это невыгодно моей стране.
- Плохо, что не все ваши соотечественники разделяют это убеждение.
- Да... Последний вопрос. Можно? Берлин еще держится?
- Пока держится. Но, судя по нашему разговору, вы неплохой историк, барон, и, наверное, помните знаменитую фразу генерал-фельдмаршала графа Шувалова, произнесенную им после взятия Берлина во время Семилетней войны в 1760 году...
- Подождите, сейчас... "Из Берлина до Петербурга не дотянуться, но из Петербурга до Берлина достать всегда можно".
Вошел полковник и вопросительно глянул на Климова.
- Господин барон любезно согласился передать советскому командованию на сохранность свои ценные коллекции рукописей и картин, - сказал Климов. Он хочет немного отдохнуть, а потом покажет тайник. Надо торопиться. Погода сырая, как бы чего не испортилось.
В кабинет вошел сотрудник "Смерша".
- Накормите старика, - сказал полковник. - И дайте ему поспать часа два. Потом свяжитесь с трофейщиками, пусть достают машины и ищут людей. Мы свою миссию выполнили...
Не успела закрыться дверь за бароном, как она вновь распахнулась, запыхавшийся молоденький лейтенант вытянулся в ее проеме и, запинаясь, сказал:
- Разрешите обратиться, товарищ полковник?
Из его сбивчивого рассказа они поняли, что задержан какой-то подозрительный человек, требующий, чтоб допрашивал его офицер в звании не ниже полковника и обязательно в "Смерше". Одет в гражданское, документы на немецкое имя, а по-русски говорит отлично.
- Полковник, значит, ему нужен? - усмехнулся хозяин кабинета. - Стало быть, я подхожу...
В комнату ввели человека в зеленой куртке я охотничьей шапке темно-оранжевого цвета с длинным козырьком.
Он сделал два шага вперед, остановился и спокойно посмотрел вокруг.
Климов пристально глянул на вошедшего, вздрогнул и приподнялся со стула.
- Гайлитис? Август? - шепотом сказал он.
Подходя к зданию, в котором размещалась военная контрразведка, оберштурмбанфюрер Вильгельм Хорст одобрительно улыбнулся, вспомнив, какое прикрытие изобрели для своей тайной, так сказать, канцелярии его армейские коллеги.
В этот день ярко светило солнце, на небе не было ни одного облака, подтаивал снег в многочисленных скверах, и кое-где на асфальте появились подсохшие серые пятна. Весна, последняя военная весна пришла в Кенигсберг. И в этот солнечный день совсем не хотелось думать о войне. Война казалась такой далекой, и только черные клубы дыма, поднимавшиеся в районе Ратсхофа, напоминали о ночном налете советской авиации.