Он на минутку зашел в конюшню, якобы проведать своего жеребца, когда прибыли подводы и Жизель выясняла у грума, достаточно ли теперь сена.
Он играл во внутреннем дворе, метая в цель кольца, когда она перебегала от одной кладовой к другой, выбирая вино и фрукты.
Он прогуливался по залу, когда слуги под наблюдением Жизель расставляли столы.
Он громко хохотал, беседуя с сэром Уилфридом, когда девушка проходила мимо солярия, торопясь в свою комнату.
Словом, он умудрялся повсюду попадаться на глаза, но ни разу не заговорил с ней, даже не пожелал счастливого Рождества.
Впрочем, его вездесущность не должна ее волновать, убеждала себя Жизель. Беспокоила лишь одна мысль: в качестве хозяйки замка она должна заботиться об удобстве гостей, а его упорное молчание могло означать, что накануне она была с ним слишком груба. Наверное, он уже поведал сэру Уилфриду о неучтивости его племянницы. Впрочем, это маловероятно – зная характер дяди, Жизель понимала, что в таком случае тот немедленно призвал бы ее в солярий для отчета.
К счастью, сэр Уилфрид был ею по-прежнему доволен, и ужин прошел без сучка, без задоринки. Жизель усадила Майлса справа от дядюшки, а сама устроилась по левую руку, что полностью исключало возможность всяческих бесед. По крайней мере не пришлось снова выслушивать укоры, что она невнимательна к рассказам гостя. А тот, по правде говоря, и не делал никаких попыток вступать с ней в беседу. Все шло как нельзя лучше, однако в глубине души девушка почему-то чувствовала разочарование.
Вскоре после того, как подали десерт, Жизель выскользнула из-за стола и отправилась в подсобное помещение, чтобы проследить за тем, как разливались спиртные напитки.
На таких торжественных трапезах ни в коем случае нельзя нарушить этикет, кубки с напитками должны подаваться на соответствующие столы: вино, щедро сдобренное всевозможными дорогими пряностями и мелко нарезанными яблочными дольками, – для высокородных дворян, эль с печеными яблоками – для тех, кто занимает более скромное положение в обществе; всадники из свиты господ, как правило, получали кувшины с сидром.
После непременных рождественских тостов столы отодвинули к стене, и в центре зала начали веселое представление жонглеры и фокусники, которых Жизель наняла для потехи гостей на сегодняшний вечер. Жизель и сама увлеклась их забавными выходками, тем более что теперь не нужно было думать о сэре Майлсе – тот стоял в дальнем конце зала и оживленно беседовал с группой молодых вельмож.
В целом Жизель была удовлетворена тем, как прошел рождественский прием, и если весь день ее преследовало чувство досады из-за поведения сэра Майлса, то сейчас она отметила, что он не обращает никакого внимания ни на леди Алицию, ни на леди Елизавету.