– Даже и не сомневайся. Волнуешься перед выборами?
– Конечно. Значит, как мы с вами договариваемся? На понедельник?
– Да, пожалуй, в понедельник уже будет ясность, прошел ты в Думу или нет. Как Ира?
– Хорошо, спасибо.
– Притерлись друг к другу?
– Пытаемся. Всего доброго, Виктор Федорович, я позвоню в понедельник.
Березин положил трубку и только тут заметил, что Ирина стоит почти совсем рядом. Он и не услышал, как она вошла в комнату.
– Ты ЕМУ звонил? – спросила она.
– Да. Отчитался за сегодняшнее мероприятие. Он видел нас по телевизору.
– И что сказал?
– Похвалил, сказал, что мы молодцы.
– А что мы с тобой пытаемся делать?
– Я не понял, – вздернул брови Сергей Николаевич.
– Перед тем как попрощаться, ты сказал: «Пытаемся».
– Ах, это… Он спросил, притерлись ли мы друг к другу. Садись, Ирочка, бери бокал, и давай выпьем.
Она послушно села на диван, взяв со стола бокал на длинной тонкой ножке. Березин уселся рядом с ней, почти вплотную. Он понимал, что с Ириной нужно мириться, нельзя ее обижать. Во-первых, она этого не заслужила. А во-вторых, просто нельзя. Иными словами, опасно. Ей ведь терять нечего, случись что. А ему, Березину, очень даже есть что терять.
– Ирочка, я хочу, чтобы мы с тобой выпили за тебя. Ты – удивительная женщина, редкая женщина, и мне сказочно повезло, что ты возникла на моем пути в самый трудный для меня момент, когда я уже не видел выхода из создавшегося положения. И я безмерно благодарен судьбе за то, что она создала тебя и подарила мне. У меня есть масса недостатков, ты это знаешь, и иногда я позволяю себе говорить лишнее, в чем потом страшно раскаиваюсь. Поэтому я прошу тебя, Ира, прости меня заранее и на всю оставшуюся жизнь. Так сказать, авансом. Я хочу, чтобы ты все время помнила, как высоко я ценю тебя, и если я с дурна ума говорю тебе что-то обидное, то это именно с дурна ума, а не из желания причинить тебе боль. Запомни, я никогда и ни при каких обстоятельствах не захочу сделать тебе больно. Ты мне веришь?
– Верю, – она усмехнулась. – Ты побоишься делать мне больно. Ты же не дурак. Но я с удовольствием выпью за то, о чем ты сейчас говорил. В конце концов, все уже случилось, пути назад у нас с тобой нет, и нам надо учиться как-то друг с другом сосуществовать. Верно?
«Вот чертова девка, – с раздражением подумал Березин. – Никак ее словами не улестить. Неужели так сильно обиделась? Наверное. Я тоже хорош, придурок слабоумный, знал же, как она переживала перед сегодняшним приемом, как готовилась, как боялась. Три часа она провела в огромном напряжении, мило улыбаясь и поддерживая светскую беседу с людьми, которых видела в первый раз в жизни и которые были уверены, что знают ее не один год. И в такой день я не смог удержаться, чтобы не сказать ей гадость. Ну не идиот ли?»