Он перевел взгляд с меня на что-то другое, и я оглянулся. С террасы к нам сходил Ниро Вульф.
Почему-то вне дома он всегда выглядит более крупным. Я думаю, что это происходит потому, что мои глаза привыкли втискивать его габариты в интерьер его особняка на Тридцать пятой Западной-стрит. Итак, это был он – к нам приближалась гора.
– Я не помешал? – поинтересовался он вежливо.
Выделив нам две секунды для возражений и не услышав их, он продолжал:
– Мои извинения, мистер Бэрроу.
Потом мне:
– Я поблагодарил мисс Роуэн за прекрасный обед и объяснился с нею. Чтобы смотреть представление, мне пришлось бы перегибаться через перила, а я для этого не создан. Если ты сейчас отвезешь меня домой, то сможешь вернуться к четырем – как раз к началу.
Я взглянул на часы: десять минут четвертого.
– Должны подойти еще кое-какие гости. Лили говорила им, что вы будете здесь, и они испытают разочарование, если вы уйдете.
– Тьфу! Разве мне есть чем их веселить?
Я не только не был удивлен решением Вульфа, но даже ожидал чего-нибудь вроде этого. То, за чем он сюда пришел, он уже получил – так почему бы не уйти?
Предметом, который привел его сюда, были куропатки. Когда два года назад я вернулся после месячного пребывания на ранчо Лили Роуэн, купленном ею в Монтане (где я, между прочим, встретился с Харви Гривом – приятелем Кэла Бэрроу), единственной деталью моего путешествия, которую Ниро Вульф счел достойной внимания, было описание одного из яств. В конце августа возраст молодых куропаток составляет около десяти недель и основной их пищей является горная черника. Я сказал Вульфу, что они вкуснее любой птицы, когда-либо приготовленной Фрицем, даже перепелки и вальдшнепа.
Конечно, в это время года они охраняются законом и могут обойтись по пять долларов за каждый кусочек, если только вам удастся их поймать. Лили Роуэн относилась к законам не так, как ее отец, пока тот копил семнадцать миллионов долларов, которые и завещал ей с тем, чтобы она могла их тратить или оставить в том же количестве. Когда она узнала, что Харви Грив едет в Нью-Йорк на соревнования, то решила устроить прием для некоторых из участников. И вот она подумала, что с ее стороны было бы очень мило накормить их молоденькими куропатками. А так как закон оказался всего лишь барьером, то его перепрыгнули.
Я добавлю лишь несколько слов о сцене, происшедшей на первом этаже старинного каменного особняка. Была среда, полдень. Вульф читал «Таймс» за письменным столом, Я сидел за своим письменным столом и говорил по телефону. Закончив разговор, я повернулся к Вульфу и сказал: