— На что похожа? — переспросил Иксион, уловивший бормотание Гисандра.
— Да так, — отмахнулся тот, — на одну местность в северных землях, где я как-то бывал.
— Разве спартанцы заходили так далеко со своей армией? — удивился еще больше местный вождь. — Это в Македонии?
— Нет, поближе, — попытался уклониться от прямого ответа Гисандр, намекая, что, мол, не может рассказывать Иксиону все военные тайны Лакедемона.
— Странно, — не стал настаивать тот, лишь добавив. — Я ничего об этом не слыхал.
«Надо будет меньше откровенничать с ним, — осекся новоиспеченный мореплаватель, — он, конечно, все равно не понял, о чем речь, но зачем нам лишние подозрения. Для спартанца у меня действительно слишком большие познания об окружающих странах. Даже тех, где армия Лакедемона никогда не бывала».
И он приказал себе не расслабляться, а получше следить за тем, что говорит.
Когда берега наконец расступились и показалось открытое море, раздался зычный вопль Иллария, который прохаживался по палубе, задирая матросов и рассматривая установленные в носовой части баллисты — странные сооружения, вызывавшие его неподдельный интерес.
— А ну, рулевой, принять вправо! — прогрохотал капитан, ничуть не смущаясь присутствием своего начальства. — Ты что, ослеп, олух? Или твои поганые уши забиты козьим дерьмом?
Он сделал еще несколько шагов и, оказавшись на корме, буквально рядом с Тарасом, закончил «напутственную речь»:
— Да поживее работай, скотина, а то угодишь прямо на скалы!
Рулевой, управлявший кормовым веслом, — здоровенный парень в кожаной жилетке, сандалиях на босу ногу, коротких красных штанах и с непокрытой головой, — изо всех сил подналег на весло, и триера, двигавшаяся во главе каравана, стала быстро забирать вправо. А взору Тараса открылось то, чего он не заметил, — гряда рифов прямо по курсу на небольшом удалении от берега. Благополучно разминувшись с ней, корабль лег на курс вдоль берега. За ним маневр «уклонение» повторили все оставшиеся триеры.
— Пока потерь нет, — констатировал Тарас, глядя, как его небольшой флот, распугивая рыбацкие лодки, что мельтешили у входа в бухту, вышел на открытую воду, — пора начать наши учения. Эй, Илларий!