— Знаю, — заверила ее я, — поэтому поболтать с ним было еще приятнее. Полагаю, это твой племянник? — Я вспомнила о картине с сарматским воином и предположила, что у мальчишки в крови умение обращаться с лошадьми.
— Скорее, приемный сын, — ответила она, покачивая головой. — Бедный ребенок, я бы сказала, что по рождению он был рабом. По крайней мере, был в услужении у глазного лекаря-грека, когда они остановились на постоялом дворе моей кузины в Кобридже. Его хозяин утверждал, что мальчик — араб, но кто его знает? Он был совсем еще малышом, когда они с хозяином пришли в город, но глазному лекарю и не нужен большой, рослый слуга. Его хозяин вскоре умер, и ребенок остался бездомным, поэтому его забрала моя кузина и позже прислала ко мне. У нее уже было четверо сыновей, и она знала, как мне хочется своего ребенка.
Добрая женщина запнулась, и ее лицо исказилось страданием из-за того, что она не может иметь детей.
— Паломид появился у нас прошлой весной и с тех пор живет здесь. Он и в самом деле хороший мальчик, хотя временами чересчур горяч и настолько любит лошадей, что забывает про постояльцев.
Она любовно улыбнулась, и я подумала о том, как удачно, что ребенок, которому необходима семья, встретил женщину, в такой же степени нуждающуюся в детях.
— Я очень надеюсь, что ты простишь ему сегодняшнюю невоспитанность, — закончила хозяйка, и голос ее неожиданно стал очень серьезным. — Мальчик не хотел тебя обидеть.
— А я и не обиделась, — успокоила ее я, пытаясь увести разговор от событий на конном дворе. — Ты была права: твое стеганое одеяло просто замечательное.
Она расплылась в признательной улыбке, и я спросила, где она достала его.
— Это одеяло прислала моя кузина несколько лет назад. Она увидела такое у одного странствующего торговца и принялась шить одеяла для себя. Поскольку она держала целую стаю гусей, то настегала одеял для всей семьи. Я уверена, — любезно добавила хозяйка, — что, если захочешь, она сошьет одеяло и для вашей светлости.
Меня так поразило это обращение, что я смогла только пообещать, что дам ей знать, если оно мне когда-нибудь понадобится. Бедивер подошел к столу и сказал, что пора собираться. Он торопился с отъездом, пока не испортилась погода. Я поблагодарила нашу хозяйку и помахала на прощание мальчишке-арабу на конном дворе. Он застенчиво махнул в ответ и смущенно отвернулся.
Итак, мы выехали из Рибчестера. Позади остались изумительный вид на широкую речную пойму, память о предках и мальчик из другого мира, творящий чудеса на спине лошади.
Как только лошадям был задан шаг и они приноровились к нему, Бедивер подъехал ко мне. После обычных утренних приветствий разговор снова вернулся к Артуру, и я спросила, был ли Бедивер на его коронации.