Он спросил Люка:
— Сможешь прочитать?
— Это ты, — ответил Люк.
Мы с Дюпри стояли чуть позади. Дюпри заговорил первым:
— Я уже слышал, что вчера произошло. Дьявольское возвращение домой.
— Нам не до шуток.
— Да, вижу. Парни явно перевозбудились. А вы к нам надолго?
— На несколько дней.
— А сможете еще задержаться?
— Для чего?
Голос Дюпри напоминал успокаивающее бормотание ночного джазового диджея, но тут его слова прозвучали диссонансом:
— Я давно знаю Брайана. И должен предупредить: в последнее время он балансирует на опасной черте.
Я ответила ничуть не менее серьезно:
— Да, у пего тяжелый период. Конечно, развод — это не проигранный бой, но тема достаточно горькая.
— Жизнь часто с нами жестока, однако мужчине опасно упиваться собственным горем.
Я посмотрела на Дюпри:
— Что вы такое говорите, командир?
— Просто Марк. Я говорю о том, что Брайан слишком себя растравляет. Вам нужно его успокоить. Дайте брату глоток свежего воздуха, прежде чем гермошлем загорится у Брайана на голове. — Задумавшись на секунду, Марк закончил свою мысль: — Прежде чем он настолько запутается, что сделает какую-нибудь глупость — в воздухе или на земле.
— И почему па твоем самолете нет ракет? — Возбужденный и разговорчивый, Люк крутился на заднем сиденье «мустанга» как веретено. — Вот здорово, если бы я их увидел!
Брайан решил прокатить нас вокруг базы. Ностальгическое путешествие по центру маленького городка, мимо общественного бассейна и бейсбольных площадок, мимо церкви и «Макдоналдса».
Я тихо сидела на своем месте. Слова Марка Дюпри не шли из моей головы.
— А какой звук они делают, когда ты стреляешь? Такой: «ш-шу-ух» — или больше похоже на «кы-хх»? Вот шумище-то!
Половину домов на базе уже разрушили. Все мое детство, весь подростковый период, безмятежные тихие улочки с недорогими домишками и упорядоченным мироощущением — все это безвозвратно ушло. Даже дороги оказались перекопанными. Сокращение военных ассигнований. Я грустно заметила:
— Да, Тотошка, в Белом доме больше нет Рональда Рейгана.
— Дин-дон, «холодной войны» больше нет…
Раньше в этих местах жизнь била ключом, и здесь жила моя семья. Цель нашему существованию придавала советская военная угроза. Здесь на душу населения было докторов наук больше, чем где угодно в этой стране. В городе работали ученые и инженеры вроде моего отца, считавшие личным делом разработку технологий, которые спасут жизни американским пилотам.
Разумеется, в старших классах мне открылись все прелести этой жизни: спорт, выпивка, секс, хорошие машины, возможности получить престижный диплом, жить в хороших местах. Вот почему в Санта-Барбаре так много выходцев из Чайна-Лейк.