- А ну, выходи строиться!
Через несколько минут мы все стояли во дворе. Вокруг была полуразрушенная деревня, жителей на улицах видно не было. Наметанным взглядом я засек пару грузовиков, стоявших напротив сарая на улице. На первый взгляд они не бросались в глаза, однако видневшиеся в кузовах пулеметы, ясно показывали, что стоят они здесь не просто так. Да и разнесены они по фронту, так чтобы друг другу не мешать. Зуб даю, за нашей спиной тоже что-то есть.
- Равняйсь, смирно! Равнение на середину!
Строй колыхнулся и замер.
Старший лейтенант, держа руку у козырька фуражки, подошел к стоявшему у забора невысокому капитану.
- Товарищ капитан! По вашему приказанию, отдельная восемьдесят вторая штрафная рота построена!
- Вольно.
- Вольно! - гаркнул старший лейтенант.
Капитан неторопливо вышел на середину. Походка у него была плавная, уверенная. Чувствовалась в нем внутренняя сила. Это не крикун - старший лейтенант, это волчище еще тот.
- Ну, что, бойцы? - спросил он, остановившись перед строем. - Я так понимаю, что головы тут у некоторых отдельных персонажей, чем-то неправильным заняты. Так?
Строй молчал.
- Молчание - знак согласия. Так еще древние говорили. Сдается мне, что память тут у некоторых, хуже девичьей. Вы еще вчера-позавчера где были? Кто в тюрьме, кто в трибунале, а кто и вовсе - к смертушке готовился. Однако же наша родная Советская власть пошла вам, мерзавцам, навстречу. Дали возможность кровью искупить свои прегрешения. Вам бы радоваться! Не во всяком бою смерть бывает. Я вот, с Халхин-Гола в строю - и ни царапины. Была у вас возможность честными людьми стать. Была... Да не всем, видать, это нужно. Свернули на проторенную тропку. Авось да пронесет? Не пронесло...
Из его дальнейшего рассказа я уяснил следующее. Рота наша остановилась в деревне на ночлег. Нас загнали в сарай, выставили часового и большинство штрафников тут же завалилось спать. Однако, некоторые, особенно предприимчивые, заметили по пути палатки медсанбата и решили наведаться туда за спиртом. Сделали подкоп и человек шесть рванулись в самоход. Часовой этого не заметил. Добравшись до палаток, штрафники стали там шарить в поисках спирта. Естественно, они его вскорости и отыскали. На радостях приняли на грудь и расшумелись. На шум появился военврач с санитарками. И послал всех буянов к такой-то матери, пригрозив трибуналом. Кто-то из особо буйных и поддатых засветил ему в лобешник. Врач вытащил 'ТТ' и пальнул в воздух. Прибежала охрана и повязала всех любителей халявной выпивки. В том числе и меня. Мне же (а точнее - Леонову) вдобавок засветили прикладом в ухо, отчего он в момент отрубился. И навернулся на землю прямо около палатки с ранеными. Где и пролежал почти полчаса, не приходя в сознание. Так, бессознательного, его и приволокли в сарай. Таким образом, что-то стало проясняться. Перенос действительно произошел в медсанбате! Только вот попал я не в тело командира, который, скорее всего в этой самой палатке и лежал, а в Леонова! Тот, по-видимому, рядышком около нее и валялся. Мало того, что пьяный в дымину, так еще и прикладом в ухо огреб! Так что состояние у него было едва ли не хуже, чем у неизвестного командира. И еще, насколько я помнил рассказы Травникова, перенос происходил только в того 'реципиента', который являлся наиболее предпочтительным в данной ситуации. То есть Леонов физически и морально лучше, чем неведомый мне командир? Интересно... Кстати, а сижу-то я за что? Надо будет порасспрашивать осторожно у окружающих...