— Да, мой мальчик, — продолжил тот. — Ты ничего не знаешь о любви, потому что твои шалости в венских будуарах кощунственно даже назвать этим святым словом.
— А Вы знали, да? — Ксавьер Людовиг не выдержал, хотя ему не хотелось говорить на эту тему. — Вы, как я вижу, все знали: и любовь, и ненависть, и это Тайное Знание, и о Перекрестке, и о Хранилище — только говорить ни о чем не хотите!
— Не хочу. А ты злишься потому, что я прав. Я даю тебе тактические советы — ты им не следуешь, и злиться следовало бы мне. Что толку, если я начну сейчас рассказывать тебе про Перекресток и Хранилище, — все равно, что дать тебе книгу на языке, которого ты не знаешь. И не серди меня, иначе я наговорю тебе много оскорбительных вещей… Теперь наберись терпения и послушай еще. Так и быть, скажу кое-что. Перекресток — это как застава, боевой пост, который ставится в строго определенном месте, а не где угодно, и его нельзя перенести по мере изменения контура линии фронта, потому что линии фронта нет — она везде. Это укрепление — ты понимаешь или нет? И его нельзя сдавать врагу, а оно почти захвачено! Хранилище: меч, бездействующий по какой-либо причине, тоже не должен храниться где попало. Поэтому я закопал его здесь.
— Зачем Вы это сделали? Ведь Вы были воином, и, предполагаю, воином не из последних?
Повисла пауза — и Ксавьер Людовиг угадал ответ. Но ответ этот тем не менее напугал его именно потому, что был угадан:
— Вот мы и подошли к любви. Я закопал меч, потому что потерял интерес к жизни, отказался от борьбы и отрекся от бессмертия.
— Бессмертия?
— Теперь оно вытекает из меня капля за каплей, год за годом, — то время, что я прожил сверх средней человеческой жизни после того, как одолел одного такого, вроде этого Князя.
— Но телесного бессмертия не бывает!
— Бывает! Все можно завоевать, но не от всего можно потом избавиться.
— Так… — прошептал Ксавьер Людовиг. — А если я одолею этого Князя?..
— Князь бессмертен, когда-то он был человеком, но давно перестал им быть. Он — посвященный воин другой стороны, и воин сильный. Первая победа над бессмертным противником дарует бессмертие, вторая — неуязвимость, кроме как от руки такого же, третья — всесилие, но таких еще нет — ни по нашу, ни по другую сторону. А теперь делай выводы. Если даже та женщина и проникнется к тебе ответным чувством, что ты сможешь ей предложить? Если ты станешь вечен, хотя и относительно, то она-то — нет! Если ты погибнешь — она будет страдать. Ты ведь не хочешь, чтобы она страдала?
Последнего вопроса старика Ксавьер Людовиг почти не слышал. С каждым разговором на него обрушивались новые сложности, каждая последующая неожиданнее и непреодолимее предыдущей. "Я не хочу! — чуть не закричал он. — Я не хочу никакого бессмертия! Зачем? Вот так рубить вампиров и прочую нечисть — до бесконечности?! — Но он понимал, что не договаривает одну фразу — главную: "Не хочу без нее".