Его насторожило не то, что она взяла шкатулку сразу же, обеими руками, словно и не отказывалась наотрез пару минут назад, и даже не ее настороженно-удивленный взгляд, а то, что, принимая из его рук шкатулку, она выронила пистолет и не обратила на это внимания, будто не заметила. Он поднял пистолет и положил поверх шкатулки. Доминика по-прежнему не двигалась с места. И тогда его охватила тревога и нежелание смириться с тем, что дело плохо.
— Что с Вами? — он заглянул в ее расширенные глаза. — Идемте же!
Она моргнула, губы дрогнули, но ей не сразу удалось выговорить:
— Мне очень жаль, граф, но… что-то не так… Я не могу… Что-то случилось… Не понимаю…
После этих слов глаза ее подернулись поволокой, взгляд утратил ясность, а лицо начало быстро терять цвет, под глазами обозначились тени, она обмякла и стала сползать по стене на пол.
— Нет! — ему показалось, что он крикнул оглушительно громко, но этот крик на самом деле оказался шепотом. — Что?.. — он подхватил ее, не давая упасть, но она уже не держалась на ногах и начинала дрожать. — Ведь Вы же не ранены? Ведь нет?! — на ней действительно не было заметно ни капли крови, ни царапин, и одежда была цела. У него мелькнула успокоительная мысль, что это просто обморок — слишком много было потрясений, а женщины имеют обыкновение падать в обмороки.
— Ничего, — шептал он, успокаивая ее, а в большей степени себя. — Не страшно. Сейчас я вынесу Вас на воздух, Вам станет лучше…
— Я никогда не падала в обмороки, — ответила Доминика едва слышно. — Мне было не до того. Что-то случилось. Какое красивое колье… Жаль, не придется… Я хотела поехать в Италию…
Он не в состоянии был ответить ей, не мог вымолвить ни слова, не мог двинуться с места. Вампиры могли бы появиться в любой момент и растерзать их обоих — он не оказал бы сопротивления. День превращался в ночь, и мир рушился. Видевший войны и смерти, он никогда не спутал бы дамский обморок с агонией, а то, что происходило с Доминикой, не было обмороком. "Но почему? Что произошло? На ней нет ни единой царапины… Даже если эта тварь укусила ее, то от такого укуса не умирают, а становятся вампирами!" Если бы Доминика стала вампиршей, он бы обрадовался. Тогда появился бы шанс, пусть один на двоих и по крайней мере какое-то время они были бы вместе. Может быть, даже весьма продолжительное время. Но, глядя в ее лицо и тускнеющие глаза, он видел, что надежды не осталось.
— Этого не должно быть! — крик его прорвался, как хрип раненого зверя. — Сделай же что-нибудь, ты, старый колдун!
— Что же я могу сделать? — раздался знакомый тихий голос. — Она была обречена. Так и случилось.