— Юморист.
Голубенький голос возмущенно заверещал внутри меня: «Ты обидела мужчину, ты не пощадила его самолюбие. Как же он теперь переступит через обиду и настроится на секс?» «Секса она захотела! Разбежалась! — скептически заржал зеленый голос. — Сначала дала морально коленом мужику по… центру композиции, а затем ждет любви. Фиг тебе, без масла!»
Я ушла в ванную, затем в спальню, а Кирилл все пил и разговаривал с телевизором.
Заснула я не сразу, ждала, а вдруг Кирилл действительно заглянет. Не дождалась.
В час ночи Кириллу стало плохо. Он не вылезал из ванной комнаты, нависая над раковиной, а я бегала сначала за боржоми, затем за анальгином, а потом за ста граммами, которые помогли больше, чем остальные средства. Угомонился он только к пяти утра.
Проснулись мы в три часа дня. Я на кровати, а Кирилл на диване, с которого свешивались его длинные ноги. Мы немного поругались из-за пустяка и послали друг друга куда подальше. Кирилл начал собираться домой, я настроилась навестить Аню.
И тут зазвонил мой телефон. Голос звонившего вызывал у меня смутное воспоминание. Определитель номера в телефоне замигал меняющимися цифрами и пожаловался надписью — номер не определен. Голос настаивал.
— Маша, это Геннадий. Мы с вами на дороге познакомились. Вспоминаете? Мы просили Анну довезти.
— Да, вспомнила. — Я отобрала у Кирилла гостиничное полотенце, которое он по рассеянности упаковал к себе в сумку. — Вы не переживайте, она отлично доехала. Вчера мы ее доставили прямо к подъезду маминого дома.
— Маша, подождите, не торопитесь. — Даже вздох Геннадия в трубке получился начальственным. — Анна в беде. Два часа назад она вышла из маминой квартиры и незнакомый мужчина ударил ее по шее, затащил в машину и вывез в дачный поселок. Она смогла позвонить только десять минут назад и то ее прервали. Я не могу вылететь с места работы раньше, чем через двое суток, а время дорого.
Наверное, у меня изменилось лицо. Кирилл перестал бросать вещи в сумку и встал напротив меня.
— Что случилось?
Я прикрыла трубку рукой.
— Анну выкрали.
И только тут до меня дошло, что произошло…
Анна, которая казалась мне абсолютно защищенной своим ангельским видом и поведением, теперь, раненая, находится в опасности.
«Ты-то при чем? — трезво спросил оранжевый голос. — Теперь что, забыть о магазине и броситься спасать малознакомую девушку? Бесплатно?» «А ты сможешь уехать из Москвы и забыть об Анне? И не будешь мучиться тем, что называется совестью?» — голубой голос не беспомощно подвывал, как обычно, а звенел от возмущения.
И я подумала, что, если бы со мной что-нибудь случилось, Анна не стала бы слушать ни одного своего и тем более чужого голосов. Она сразу бы бросилась меня спасать.