Господи, подумала она, сейчас ей совсем не нужно еще и это сочувствие. Хватит с нее уже и желания.
— Прошу вас, Толбот, оставьте Нэша в покое. — Ее голос сделался совсем мягким. — Он не заслужил того, чтобы его втягивали в какую-то грязную историю. Прошу вас, поверьте, он не имеет ко всему этому никакого отношения.
— Вы произнесли это таким уверенным тоном, — прошептал он. — Но именно излишнее подчеркивание вашей уверенности заставляет меня думать, Фе, что вы что-то скрываете. Меня ни на минуту не покидает это чувство.
— Я не обязана выслушивать это, — проговорила она низким, слегка дрожащим голосом. — И не обязана отчитываться перед вами в чем-либо.
Федра повернулась, собираясь уйти, но Толбот схватил ее за руку. На этот раз его пальцы с силой впились в ее тело. Он снова смотрел на нее своим тяжелым, цепким взглядом.
— Неужели вы не можете понять, Фе, что я вам не враг? — Голос Тристана внезапно дрогнул от переполнявших его эмоций. — Я хочу только помочь вам. Защитить от того, чего вы так боитесь.
— Защитить меня? — Она с беспокойством стала вглядываться в его глаза, словно пытаясь понять, говорит ли он правду. — Именно это вы сейчас пытаетесь сделать?
Он опустил глаза.
— Боюсь, что да.
Они стояли друг против друга, его пальцы ощущали приятную мягкость ее ладони, ее дыхание смешивалось с его дыханием. И вдруг внутри его что-то обмякло, в его взгляде снова появилась нежность. Тихо выругавшись, Толбот накрыл ее губы своим ртом.
Это был поцелуй, совершенно лишенный какой-либо искусственности. Тристан с жадностью прижался к ее губам. И Федре внезапно захотелось поверить ему. Положиться на него, оказаться защищенной кольцом его сильных рук. Нечто похожее на стон сорвалось с ее губ. Ее руки, хотя Федра и не хотела этого, заскользили по его груди, по мягким бархатистым лацканам сюртука. Одной рукой Тристан обхватил ее за талию, другую положил ей на затылок. Мгновение — и он с силой притянул ее к себе, послышался тихий шелест шелка. Потом, прижав Федру спиной к деревянной колонне, он стал со страстью и даже какой-то безжалостностью целовать ее.
Губы Тристана продолжали ласкать ее рот. Когда его язык разомкнул ей губы и проник внутрь, Федра внезапно перестала сопротивляться и полностью подчинилась его воле. Дом, беседка, темные деревья, потоки звуков — все слилось в крутящийся вокруг нее вихрь и исчезло. Бесконечно долго они стояли, прижавшись друг к другу, и наслаждались этой близостью.
— Господи Боже мой, — проговорил он. — Я, должно быть, сошел с ума. — Тристан говорил шепотом, но с таким неистовством, какое Федра не ожидала в нем обнаружить. Она молча смотрела на него и не знала, как же ей вести себя дальше.